Том 3. Дружба

Не сговариваясь, дружинницы и Лариса со своими попутчиками бросились туда… Под рельсами обрушенной лестницы они сразу обнаружили мерное пустое пространство, откуда слышался стон… Наташа полезла туда, протиснулась среди острых обломков и нащупала голову придавленного человека. Слабый свет ручного фонарика блеснул на ярко-черных стриженых волосах, и тогда послышался задыхающийся голос Галиевой.

— Спасите! Тяжело!..

С помощью военных девушки быстро разобрали кирпичи, балки и доски.

— Счастливо отделалась, — сказал круто затормозивший мотоциклист-связной, взглянув на Галиеву. — Я доставлю ее на берег.

Мотоциклисты то и дело проносились под бомбежкой, лавируя среди завалов.

«Как дорого сознавать, что мы не брошены на своем участке, что о нас не забыли, — думала Наташа, помогая Ларисе наложить повязку на кровоточащие, но не опасные для жизни раны Галиевой. — И Волжская военная флотилия действует на переправе, значит, не зря мы несем туда раненых, не зря рискуем. Где-то моя мама? Отец, конечно, на Волге».

Наташа привыкла видеть его капитаном с тех пор, как помнит себя. Его небольшое судно казалось девочке куда лучше белобоких теплоходов. Те плавали только мимо города. «Гаситель» ходил и мимо и на ту сторону, а брандспойты — золотые трубы, ударявшие враз десятью радужно-белыми фонтанами, — могли поразить не только детское воображение. Словом, Наташа не могла представить «Гаситель» без капитана Чистякова, а Волгу — без «Гасителя».

— Ой, посмотрите-ка! — вскрикнула Лина, приподнимая на ладони растрепанные волосы Галиевой. — Белые, как снег. Когда же она успела побелеть?

«Что, если мои тоже попали под завал, — вся холодея, подумала Лариса. — Ведь и Танечка поседеть может, и Алеша… Ох, только бы уцелели! Только бы остались живые! Какие бы ни были, лишь бы живые!»

40

Машина медленно завертелась по заваленным улицам. Двери в уцелевших еще домах распахнуты настежь. Повсюду валяются брошенные вещи, трупы убитых и обгорелых людей. Вдруг слон выбежал из переулка и едва не столкнулся с машиной. Летящие головни жалили его морщинистую кожу, отливавшую краснотой, хобот был вскинут, как труба горниста, маленькие глазки свирепо сверкали…

«Из зоопарка вырвался!» — тоскливо подумала Лариса.

— Стойте! Вот здесь… — крикнула она, схватив шофера за плечо, выскочила из машины и словно окаменела перед бесформенной грудой рыжего щебня. — Вот… здесь! — машинально повторила она, обводя потерянным взглядом горы дымящихся развалин, оставшихся вместо домов.

— Что, Лариса Петровна? — спросила, подбегая Наташа. — Я не узнаю места… Неужели?

Часть стены сохранилась среди навала осевших балок и кирпичей. Под развороченным пролетом окна лепилась батарея парового отопления.

— Это было мамино окно! — сказала Лариса со странным спокойствием. Серые глаза ее смотрели из густых ресниц неподвижно, точно у куклы. Нос, выпачканный сажей, которая сыпалась сверху большими хлопьями, заострился. — Это была наша квартира, — продолжала она с тем же задумчиво-отсутствующим выражением.

Тогда Лина обняла ее и, тормоша, крикнула:

— Не глядите так! Они в убежище.

— Да, наверно, здесь поблизости убежище, — в один голос подхватили попутчики Ларисы.

Лицо Ларисы дрогнуло, глаза оживились.

— Как же я не сообразила… — И, ухватясь за спасительную мысль, она повторила: — Правда! Они, конечно, ушли в убежище!

Взрыв бомбы в тысячу килограммов заглушил жалкий лепет матери. Люди упали от подземного толчка, а над ними пронеслась волна горячего воздуха. Выступ стены с уцелевшей под окном батареей исчез в облаке белой пыли, и ничего не осталось от дома Ларисы. Она с трудом поднялась.

— Ближний подвал за углом…

Военные и шофер побежали вместе с нею и девчатами. Всем хотелось облегчить горе матери, которая металась теперь, как птица перед огнем, где гибнет ее гнездо с птенцами.

— В этом доме было убежище! — сказала она, с разбега останавливаясь перед новым неодолимым препятствием — еще не остывшими развалинами.

Возможно, что она рухнула бы, как подкошенная, не выдержав нового душевного потрясения, но появились лопаты и кирки: пришли бойцы местной обороны, милиционеры. Значит, здесь завалено много людей. Но где же вход в подвал?

Лариса ухватилась за тяжелый обломок кирпичной стены и отодвинула его в сторону. Рядом с нею, осатанев от возмущения и непрестанной угрозы смерти, задыхаясь до слез от нестерпимой жары, дыма и пыли, начали яростно работать дружинницы. Чтобы найти вход в подвал, надо было разобрать то, что рухнуло на улицу, где лежали горы щебня. Как выветренные скалы, высились остатки стен шестиэтажного дома. Уцелевшие ступени лестницы лепились над пустотой и вели в пустоту… В стороне виднелся угол комнаты: кровать со съехавшим матрацем и подушкой, зеркало в простенке; дрань и куски штукатурки свисали там, где отвалилась стена…