Том 3. Крылья ужаса. Мир и хохот. Рассказы

Тихо допилась сладкая наливочка, и с какой-то радостью Галя поцеловал свою Люду. Мефодий не заставил себя ждать: вприпрыжку с палкой в руке и в то же время умственный, он прискакал к друзьям.

Началась вечерняя прогулка.

Мефодий вел изворотливо, кривыми переулочками, то и дело приходилось пролезать в разные дыры в заборах. Петр поддерживал более чем нежную Люду. Мефодий тем временем разговаривал с Галей на своем языке.

— У домов нет теней, я знаю это, Галя, — причудливо-осторожно говорил он.

— Как это так, Фодя?

— Не те тени. Надо, чтобы тень была живая.

— Это которая от человеков?

— Угу.

— И что ты, Фодя, говорят, все с тенями знаешься! — вздохнула Галя, пролезая, толстенькая, сквозь дыру. — Нешто тебе людей не жалко, особенно баб?

— Как не жалко — жалко! — Мефодий хотел даже сделать свою безразличную гимнастику. — Но тень, тень она, Галя, особая стать. Вот кого хвалить надо.

— И много ты их захвалил?

— Людям что, Галя, люди они и так счастливые. А тени?! — И Мефодий, шумно вздохнув, погрозил кому-то не то пальцем, не то кулаком — в пространство.

Быстро прошли последние проулки. Шепот из-под углов сопровождал их.

Дыра в этом кладбищенском заборе действительно была, приметная, но вела она не на могилы, а в бесконечную зелень, кусты и деревья, которая скрывала могилы от посторонних глаз. Как только друзья подошли к дыре, из нее выскользнули две девочки-подружки, лет тринадцати, как раз с соседнего с домом номер восемь двора.

— Эх, вы, сластены! — шикнул на них Мефодий.

— А что? — спросила Люда.

— Да за земляникой сюда ходют, — объяснила Галя. — Кругом, за городом, не так далеко, полно земляники, и они сюда приладились: с могилок землянику рвать. Точно она поэтому слаще.

— Ого! — вспомнила Люда. — Как зовут девочек-то?

— Нина и Катя.

— Я знаю больше эту странную девочку Иру, с нашего двора.

— Как ее не знать такую. — Чуть вздрогнула Галя.

— Хорошо! — вдруг закричал Мефодий.

Друзья уже были на кладбище. Первые могилки на их пути расположились довольно хаотично, точно все перемешанные. Лишь цветы и надписи напоминали об уютстве. Но потом все стало более нормальным… Любимым занятием Люды в ранней юности было бродить по кладбищу и читать надписи на могилках, представляя себе жизнь ушедших. Но с некоторых времен все эти надписи для нее звучали как насмешка, как игра, как знаменитый балаган иллюзий, называемый жизнью или смертью — все равно. Но в душе оставалось все-таки желание ущипнуть иллюзию за хвост.

Поэтому она, не удержавшись, чуть-чуть, но добродушно пошутила над чистенькой могилкой, за что была сурово осуждена более традиционно настроенным Петром.

— Хоть и хвост, а все-таки уважение надо иметь, — поправил он ее.

— Какие там хвосты, — спохватилась Галюша. — Настоящие чудовища порой тут шляются. Вы не смотрите, что могилки такие прибранные. Знаем мы этот порядочек!

Мефодий прыгнул куда-то в кусты и моментально вынырнул оттуда. В руках он радостно держал две палки. Но глаз его, отключенный и занырливый, был обращен внутрь.

Прошла заблудившаяся группа пионеров с венком.

Мефодий подошел и прошептал что-то на ушко Гале.

— Фодя гадалке показать нас хочет, неугомонный, — провозгласила Галя.

— Где ж тут на могилках гадалка?!

— Да Фодя говорит, одна гадалка здесь по ночам на могилы ходит и мертвым гадает — не то по костям, не то по траве на могиле, про судьбу их, тихих…

— Занятная старушка, должно быть, — вставил Петр.

И Мефодий закружил их по всему кладбищу, от дерева к бревну, от могилы наискосок к могиле вкривь, между кустами — к своей неведомой цели.

«Могила без тени, Петрищева, сейчас, кажется», — бормотал он.

Люда чуть-чуть ушиблась о пенек и с нежностью подумала о боли — ведь все равно это мое бытие, мое ощущение…

Вдруг перед ними оказалась полянка, с почти уже сравненными с землей могилками, только кресты некоторые торчали из будто приглаженной земли. Но где-то в середине поляны под деревом была еще живая могилка, и около нее на бугорке сидела старушка, но очень невзрачная, хотя и с улыбчивым ртом.

— Анастасия Петровна! — прохрипел Мефодий. — Мы к вам!

Друзья, дивясь по-особому, расселись вокруг старушки.

— Как это вы мертвым гадаете? — не удержалась Галюша.

— Не мертвым гадает она, а теням, — вздрогнул Мефодий, — но тем, которые из могилы выходят. Тем она и гадает, про их судьбу и про их странствие.

Старушка, чуть польщенная, даже разрумянилась от удовольства и смотрела на всех изучающим, но чуть-чуть нездешним взглядом, правда, в строгости.

— Вы бы живым погадали, — усмехнулась Галя, пожав толстенькими плечиками.

— Чаво живым-то гадать, — прошамкала старушка. — Их судьба известная. Я сама живая, — добавила она смущенно, но все-таки как-то аппетитно.

Люда и Петр уселись сбоку от старушки — и замерли. Мефодий сел прямо напротив Анастасии Петровны, как будто хотел играть с ней в домино…

Галюша присуседилась где-то между Людой и Мефодием, поближе к последнему.

— Фоде бы надо погадать… — высказалась она.

Старушка вдруг согласилась.

— Фоде можно, — приветливо глядя на него, сказала бабка. — А нукась протяни обе руки, по-простому, по-людски.