Том 3. Лица

Керка. Вигила… Помогите!

Вигила опрометью выбегает в дверь. Керка хочет броситься за ним и останавливается. Из опочивальни слышится стон Атиллы, тяжкое падение тела.

Керка(кидаясь к дверям опочивальни). Помогите! Сюда! Скорее! (Бьется в двери опочивальни.) О, скорее! Сюда!

Подходит с трудом проснувшийся Едекон, вбегают Исла, Оногост, Зыркон, Камель и другие. Окружили Керку.

Голоса. Кого? Кто? Беда! Огней! (Керке). Где он?

Керка(задыхаясь). Убежал… (Показывает рукой на дверь.) Она там… (Показывает на опочивальню и стоит, почти теряя сознание, ее держат под руки.)

Оногост. За ним!

Несколько человек с Оногостом бросаются наружу в погоню за убежавшим. Остальные у дверей опочивальни.

Голоса. Плечом… Так! С маху! Бей! Вместе! Едекон (с поднятым топором). Сторонись… вы! С дороги, ну!

Быстро взламывает дверь топором. Открывается: Атилла ничком у порога и Ильдегонда с ножом возле постели. Все замерли.

Керка(бросается к телу Атиллы, обнимает его). Ты! Ты! Твоя кровь!

Тишина.

Ильдегонда(показывается в дверях, дико смотрит на всех). А где он? Где он?

Исла. Аррчь ее! (Ильдегонду схватили, держат). Кто он? Отвечай!

Ильдегонда молчит.

Оногост(вбегая вместе с остальными). Поймали!

Занавес

Африканский гость *

Невероятное происшествие в трех часах

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Малафей Ионыч, бывший дьякон, а ныне заведующий брачным столом в уездном городе для записи гражданского брака. Все еще никак не может привыкнуть к своему преображению, чувствует себя как Венера, вышедшая из воды, пытается прикрыть наготу куцыми полами пиджака и куцыми словечками.

Каптолина Пална, его супруга, бывшая дьяконица. Губы – как «архиерейский кусочек». Мозги – тоже куриные.

Люба, их дочь. С точки зрения наследственности – явление необычайное. Хороша так, что даже автор опасается пристально ее разглядывать и описывать. Пение предпочитает разговору.

Витька Жудра, рыж, быстр, вихраст и остр. В другие века из него бы вышел Тиль Уленшпигель, в наше время он будет неугомонным строителем, для чего, впрочем, ему надо поступать в Высшую Техническую Школу.

Доктор, громаден, все в нем неповоротливо и лениво, за исключением мозгов. Глаза у него – какого бы они ни были цвета – все равно голубые, как полагается у мечтателей.

Илья, сын своего отца – доктора – и приятель Жудры. Всегда и все говорит увесисто и серьезно, и потому, что бы он ни говорил – ему нельзя не верить.

Чупятов, уездная власть, бывший литейщик. Своего положения немного стесняется.

Казимир Казимирович Превосходный, его секретарь. Не стесняется.

Сосулин, из Москвы, поэт. Запряжен в огромные американские очки. Очки – главная часть его организма, все остальное мало заметно.

Дарья, геркулесиха, исполняющая обязанности домработницы у дьякона.

Унтер Иваныч, по паспорту Гунтер Иоганн, случайно застрявший в городке военнопленный. Обучает граждан музыке и сам обучается русскому языку.

Африканский гость, очень странный.

Час первый

Палисадник перед домом Малафея Ионыча – рядом с церковью. В доме открыты окна.

Малафей Ионыч(один за столиком под окном. Пьет квас и записывает документы в загсовую книгу). Мулюкин, Иван Петров… тридцати двух лет… И Окомелкина, Марья… лет… лет… девятнадцати. Первым браком. Сережечкин… Федор Матвеев… двадцати двух лет…

В церкви звон. Малафей Ионыч начинает креститься – услышал фырканье подошедшего Жудры, испуганно отдергивает руку.

Кто… кто это? А-а, это ты! Ну?

Жудра. Та-ак-с, Малафей Ионыч… Помоля Богу вас.

Малафей Ионыч. Стыдно! Стыдно! Да. Стыдно.

Жудра. Кому?

Малафей Ионыч. Тебе – Бога нет, пора бы знать – на двенадцатом году революции…

Жудра. Ловко обернул… отец дьякон!

Малафей Ионыч. Ты какое… ты какое имеешь право? Какой я тебе дьякон?

Жудра. Ну – бывший дьякон. Раньше в церкви венчали, а теперь – в загсе, только и всего.