Том 3. Лица

Кристобал. Я помню – это было очень торжественно, после мессы, собор полон рыцарей и дам. Вас было десять: не так ли, Балтасар? И каждому из десяти сеньор де-Мунебрага, инквизитор севильский, вручил вот этот белый знак. (Показывает на грудь Валтасара.) Тишина в соборе такая, что слышно было, как шуршали шелковые складки фиолетовой одежды де-Мунебраги. И в тишине каждый из десяти поклялся перед алтарем – бороться с еретиками, поклялся забыть, согласно заветам Христа, об отце, о матери, о братьях, и кто бы ни были еретики – всех предавать в распоряжение святейшей инквизиции. Обет тяжелый, но Санта-Крусы всегда в первых рядах сражались против врагов церкви – против турок, мавров и против…

Рюи. Прошу прощения, сеньор отец. Но с маврами – Санта-Крусы, насколько знаю, сражались мечом, а не доносами. Я ушам не верю: испанский рыцарь – пойдет с доносом в инквизицию! И об этом так, вслух…

Балтасар(с шумом отодвигает кресло, берется за шпагу). Рюи, у тебя на щеке еще цел след от моей рапиры, и если ты…

Кристобал(хватает его за руку). Тише, тише. Вспомни, Балтасар, что Рюи уже три года не был в Испании и потому…

Балтасар. Там три года или не три года… Но должен же он понять, что служба инквизиции – это служба церкви, и потому это честь для каждого из нас! (Кулаком по столу.) Неужели же не ясно, что убийство, ложь – все, что угодно, ради церкви – благородней, чем благороднейший из подвигов ради сатаны и его слуг – еретиков?

Толстый сеньор(сидел рядом с Рюи – теперь предусмотрительно отошел в сторону вместе с женой). Браво, браво, дон-Балтасар! (Жене тихо.) Как он неосторожен – этот Рюи. Что значит молодость!

Балтасар(садится. Спокойнее). Неужели же тебе не ясно, Рюи, что было бы жестокостью предоставить еретикам идти их пагубным путем? Разве не милосерднее спасти их?

Рюи. Насильно? Тюрьмой? Костром?

Балтасар(опять вскакивает. Вызывающе). Да! Да! А разве Бог не посылал казни на избранный народ? Разве не Бог приказал Моисею истребить смертью четыреста поклонников Ваала? Разве не ясно, что генеральный инквизитор – вовсе не Мунебрага, а сам Господь? И мы, воины инквизиции, в руках его – как благородный, беспощадный меч Тисон в руках Сида Кампеадора…

Гости. Браво! Браво!

Фра-Себастьяно(встает). Сеньоры, кстати о Сиде: если разрешите, я прочту свою новую поэму, посвященную его преподобию, сеньору Мунебраге. Там как раз…

Гости. Просим! Просим!

Балтасар. Нет, позвольте. Я хочу, чтобы Рюи ответил мне прямо на вопрос: считает ли он, что католическая церковь…

За стеной на улице слышен топот бегущих и неясные крики погони. Балтасар сбивается.

…Что церковь…

Фра-Себастьяно(стоит с листком в руках). Сеньоры…

Толстый сеньор(возле него теперь еще несколько Гостей). Ого! Этот турнир между братьями становится серьезным!

Крики за стеной ближе. Слышно: «Держи! Где же она? Сюда!»

Гости. Что там? Что случилось? Слышите? (Вскакивают.)

Кристобал. Посмотри, Диэго.

Диэго выходит на улицу. Крики затихают вдали. Диэго возвращается.

Ну? Кто же это сейчас там был на улице?

Диэго. Только один человек, сеньор.

Кристобал. Кто же?

Диэго. Я, сеньор.

Кристобал. Ну, ты уж… (Отчаянно машет рукой.) Хорошо, иди.

Фра-Себастьяно. Итак, сеньоры…

Гости. Да, да, фра-Себастьяно! – Конечно! – Мы ждем!

Фра-Себастьяно(читает).

Гремите, трубы и литавры;
Хвалите Бога, стар и млад:
Покорны были Сиду мавры –
Покорен Мунебраге ад.
Как Сидов меч, Тисон могучий,
У Мунебраги – крест Христов:
Взмахнет – все выше, выше, круче –
Горой тела еретиков.
Как под Валенсией у Сида,
Уж руки…

Тихий стук в дверь.

(Сердито оглядывается и продолжает громче.)

Уж руки по локоть в крови:
Господь его благослови –
Де-Мунебрагу…

Снова слышен стук.

Рюи. Простите, фра-Себастьяно. Но там стучат. Быть может, это, наконец, дон-Фернандо…