Том 3. Лорд Аффенхем и другие

— Я и рассказываю. Похоже, этот Бэньян с этим Банстедом говорили про этого Твайна, и этот Банстед сказал, что этот Твайн гений или что-то такое, и этот Бэньян дал этому Твайну двадцать тысяч долларов в обмен на процент от его будущих заработков. С пьяных глаз, наверное. Выходит, у Твайна, чтоб ему провалиться, теперь двадцать тысяч в заднем кармане. Значит, исчезло последнее препятствие, которое нас спасало. Он мог бы жениться на пятидесяти Джейн. Если бы, — добавил лорд Аффенхем, обдумав последнюю фразу, — он был мормон. Мда, — заключил он, — это мурло заполучило денежки, и, если вы намерены чего-нибудь добиться, Фред, берите ноги в руки.

Его мрачность передалась Биллу. До сих пор тот был склонен недооценивать противника; но Стэнхоуп Твайн, чей вельветовый карман оттопыривает бэньяновское золото, — противник опасный. Без сомнения, надо брать ноги в руки, рыть землю и есть ваксу, не говоря уже о том, чтобы засучить рукава и разбиться в лепешку.

— Вы уверены?

— Говорю вам, Кеггс там был.

— Где?

— В Шипли, при разговоре.

— Что он там делал?

— Поехал к Бэньяну, что-то ему понадобилось.

— Странно, что они говорили при Кеггсе.

— Он, наверное, подслушивал в замочную скважину.

— И еще. Не понимаю, как Роско решился поставить двадцать тысяч долларов невесть на кого. Решительно не в его духе.

Лорд Аффенхем понял, что его молодой друг запутался, и отнесся к этому терпеливо. Он и сам иногда запутывался.

— Это не Роско, а Бэньян.

— Его зовут Роско.

— Нет, нет. Бэньян.

— Роско — имя, Бэньян — фамилия.

На лорда Аффенхема снизошло просветление. Он тоже умел схватывать на лету.

— Ах, имя? Так, так, так. Теперь я разобрался.

— В это совершенно невозможно поверить. Роско никогда не расстается с деньгами. Все знают, что у него в карманах одностороннее движение.

Лорд Аффенхем не любил споров.

— А вот отдал!

— Если это правда.

— Конечно, правда. Зачем Кеггсу выдумывать? Вы уклонились от сути, Фред. Нельзя терять драгоценное время, спрашивая себя, зачем этот Рональд совершил опрометчивый поступок. Мы должны объединить усилия и выработать план совместных действий. Еще коктейль?

— Спасибо. Да, он мне нужен.

— Перед нами стоят две проблемы, — сказал лорд Аффенхем, когда вновь наполнил бокалы. — а) как помирить вас с Джейн, и б) как сделать, чтоб она не помчалась в регистратуру и не окрутилась с этим паршивцем. Первая проблема — самая сложная. Решив ее, вы сами разберетесь со второй. Вот уж не поверю, что вам слабо утереть ему нос! Вы будете рады услышать, что первое затруднение я готов устранить.

— Готовы?

— Да. Можно приступать. Вы стихи читаете?

— Часто. А что?

— Я вот подумал: бывает, кто-нибудь из поэтов набредает на что-то дельное. Помните, один сказал, что женщины — сущие стервы, когда с вами все хорошо, но просто ангелы, когда вы мучаетесь похмельем…

— Когда легко, горда и холодна…

— Вот, вот. Мой старикан читал это всякий раз, как напьется. Все так и есть. Возьмите Джейн. Она злится, но стоит горю омрачить ваше чело, уверен, бросится вас облизывать. В точности, как ее сестра..

— Это которая вышла за Уилларда? Лорд Аффенхем прищелкнул языком.

— Старайтесь запоминать имена, Фред, — сказал он укоризненно. — Я вам говорил, его зовут Миллер, Джеф Миллер. Вы плохо слушаете. Мда, Джеф Миллер, отличный малый, которого я считал своим сыном, втюрился в мою племянницу и стал за ней ухлестывать, а она, дурища, не желала слушать, потому что вообразила, будто любит эту клейстерную душу, Лайонела Грина. Когда Джеф к ней подкатывался, ее перекашивало, как от флюса. Не желала с ним говорить. Завела привычку: останутся с глазу на глаз — пулей вылетает из комнаты. Это затрудняло ухаживания.

— Осложняло, можно сказать.

— Еще как. Бедняга совсем скис. А было это в Шипли, на моих собственных глазах. У меня сердце кровью обливалось смотреть, как Энн отшивает Джефа и каждая минута приближает день, когда она станет женой этого киселя. Я готовился, скрепя сердце, принять в семью художника по интерьеру, но тут, однажды вечером, очаровательная особа, некая миссис Моллой, которая тогда гостила в Шипли, огрела Джефа по голове моей табакеркой.

Биллу подумалось, что в семейной жизни его хозяина было чем заинтересовать Шерлока Холмса.

— Огрела?

— Прямо по затылочной кости. Они с мужем были мошенники. Джеф поймал их, когда они пытались обчистить дом. Он потребовал, чтобы мистер Моллой вернул украденное, и миссис Моллой, естественно, оглоушила его табакеркой. Разумеется, после этого между ним и Энн все уладилось.

— Уладилось? — Билл испытывал чувство, которое всех нас когда-нибудь да посещало — ему казалось, что он не выдерживает интеллектуального накала беседы. — Почему?

— Э?

— Почему это привело к счастливой развязке?

— Потому что у Энн открылись глаза. Она заглянула в свое сердце и прочла, что там написано. Когда Джеф лежал, откинув лапки и, по всему, отдав концы, она поняла, что любит его, бросилась на простертое тело, целовала и приговаривала: «О, Джеф! О, о, Джеф!» Про Лайонела Грина и думать забыла. Занятно, а? Проливает свет на женскую психологию.

— Основательная была табакерка.