Том 3. Львы Эльдорадо

— Да, вы ему не нравитесь. Он полагает, что, не будь вас здесь, я уделял бы его сестре больше внимания, и она была бы сейчас жива. Вам нужно убираться отсюда как можно скорее. Не знаю, смогу ли я разубедить Ээнко, объяснить ему, что вы здесь ни при чем и лишь роковая случайность...

— А я вот себя спрашиваю: что, если он прав? Если бы не я, были бы вы сейчас в Кинтане?

— Кто знает? Вероятно, так было предначертано. Должно быть, я приношу несчастье тем, кого люблю.

Он устало провел по лицу ладонью.

— Все потому, что нет удачи, как говаривал мой французский дедушка. Как только мы выберемся отсюда, как только подойдет армия Кана и мы раздавим беельбаистов, я отправлю вас в Порт-Металл. Вскоре туда прибудет звездолет. Вы вернетесь на Землю с прекрасным репортажем, в котором будет столько крови, что, надеюсь, ваши читатели останутся довольны!

— А что будете делать вы?

— Я? Продолжу борьбу! Скажите вашему отцу — прямо или еще как, — что эту планету он не получит. Пойдемте, пора.

Он склонился над телом Лаэле, едва коснулся рукой ее холодной щеки, затем распрямился с суровым лицом.

— Выносите!

Вошли четыре женщины с носилками, положили на них тело. Уже окончательно рассвело, и свет казался даже слишком резким: утреннее солнце поднималось над холмами, четко обрисовывая силуэт восточного храма. Погребальная процессия вышла из дома: впереди четыре носильщицы с ношей, за ними, в одиночестве, Тераи, потом раскрашенный по-боевому Ээнко, свирепый и безмолвный, затем Стелла, наконец, торжественный караул из тридцати вооруженных солдат под командованием Офти-Тики. Слуги Тераи замыкали шествие, все, даже женщины, — тоже с оружием в руках. По центральной аллее процессия прошла к погребальному костру. Стелла с ужасом увидела, что Болор, все еще живой, был привязан к толстым поленьям.

Носильщицы поднялись по дощатому помосту, осторожно опустили носилки на вершину костра. Солдаты выстроились вокруг и замерли с оружием на караул; один из слуг облил поленья бензином. Тераи и Ээнко одновременно подожгли костер факелами с двух сторон. Вспыхнуло пламя, и повалил густой дым, скрывший и Лаэле, и жреца. Затем все потонуло в ярких пляшущих языках, и протяжный вопль боли и страданий вырвался из огня.

— Зачем вы это сделали? Зачем?

— Болор возродил древние обычаи своего народа... Что ж, я распорядился возродить один древний обычай ихамбэ.

— Но это же чистое варварство!

— А разве я когда-то изображал из себя цивилизованного человека? Уж лучше помолчите и вспомните Беленкор! Вспомните, как вы, благородные земляне, подавили там восстание!

Пламя теперь полыхало так жарко, что им пришлось отступить. Крики жреца давно уже смолкли.

— Болор помучился всего пару минут. А сколько времени продолжалась агония тикханцев — мужчин, женщин и детей, — облитых С-123? А ведь они-то ни в чем не были виноваты...

— Ответственные за их истребление были наказаны!

Вы так думаете? Как же тогда вышло, что три года тому

назад, во время одной из поездок, я повстречал на Экино II, в тамошнем отделении полиции ММБ, бывшего капитана Горона? Чтобы успокоить публику, над ним для виду устроили процесс, а когда шум поутих, перевели его подальше, на

Экино, где он и служит в прежнем звании. Вот и все. ММБ просто-напросто переместило его из своего космического флота в свою же полицию.

— Я не могу в это поверить!

— Что ж, можете не верить — право ваше.

Тераи пожал плечами, отошел от нее и долго стоял молча, глядя на угасающее пламя, затем, не поднимая головы, удалился в направлении своего дома.

Стелла в одиночестве сидела на террасе и смотрела на город. Пожары утихли. На дворцовом холме лишь почерневшие руины еще дымились там, где прежде был храм Беельбы. Башня смежного храма Клона наполовину обрушилась, как и часть императорского дворца. Стелла чувствовала себя ужасно уставшей и растерянной в этом чужом мире, среди чужого народа. Даже Тераи казался ей непостижимым и отвратительным: ее отталкивала эта смесь высокой цивилизации и вопиющего варварства. И в то же время ей было его жалко. Лапрада буквально-таки по пятам преследовало невезение, превратившее его, который в иных обстоятельствах мог бы претендовать на высшие должности в каком-нибудь университете, в обычного изыскателя, отказывавшего себе даже в той небольшой славе, которую ему могли принести его публикации, и все это для того, чтобы не помогать ММБ. И однако же она не могла не восхищаться мужеством человека, который в одиночку или почти в одиночку боролся с самой могущественной организацией Земли.