А там и дорогой КузмичПриехал вскоре к нам в Симферо.Одна забавная афераПроизошла тогда. Не бычьСвои глаза, быкообразный,Но добродушный дилетант:Твой добродетельный талантРазвенчивать мне нет соблазна.Наоборот: ты очень мил,Сердечен, мягок, деликатен,Но и на солнце много пятен,А ты ведь солнца не затмил!..Так вот, один купец-богач,Имевший дом, сестру и мамуИ сто одну для сердца даму,Пек каждый день, но не калач,А дюжину стихотворенийИ втайне думал, что он гений.Купец был ультра-модернистИ футурист; вообще был «ультра»,Приверженец такого культа,Какому очень шел бы хлыст…Он, например, писал: «СплетуНа грудь из женщин ожерелье», —Чем приводил всегда в весельеЕго внимавших на лету.Нелепость образа смешна:Каким же нужно быть колоссом,Чтоб женщинам длинноволосымДать место на груди? ОднаНа нем повиснувшая деваЕго склонила б до земли;А несколько — кишки из чреваС успехом выдавить могли…Томимый жаждой славы, онРешил истратить сотен восемь,Чтоб влезть на славы пышный трон,А потому, придя к нам: «ПросимК себе на вечер», — он сказал.Мы были там. Огромный залБыл декорирован венками.Гирлянды вились через стол.Там ело общество руками,И все, как следует… Он шелВокруг стола, завит, во фраке,Держа в одной руке «Банан»,В другой же водку. Гость же всякийЕму протягивал стакан.Хозяин спрашивал: «Вам водкиИли ликера-под-омар?»Гость залпом пил ликер и, в жарБросаемый, куском селедкиЗатем закусывал, кряхтя…А он, безгрешное дитя,Стремился дальше, и бутылкиОсматривали всем затылки.10