Том 3. Орлеанская дева. Эпические произведения

Фирдоуси, изобразив покушение Ростема на самоубийство после смерти Сохраба, затем продолжает рассказ о его дальнейших подвигах; история Сохраба (Зораба) является лишь эпизодом в ряду сказаний о жизни и подвигах Ростема; для Рюккерта и Жуковского история Ростема (Рустема) и его сына имеет самостоятельное значение, гибель Зораба знаменует собою и конец Рустема. Уход богатыря был прекрасной находкой Рюккерта; Жуковский придал заключительным словам Рустема еще большую силу.

Наконец, в последней книге поэмы Жуковского есть, помимо рассказа о возвращенной повязке, еще два эпизода, всецело ему принадлежащие, которых нет ни в «Шах-наме», ни у Рюккерта: это — ночное появление Гурдаферид у тела Зораба (гл. VII) и прощание коня Зораба с мертвым господином (гл. VIII). Обе эти сцены проникнуты такой высокой поэзией и такой трагической силой, что должны быть причислены к лучшим достижениям зрелого творчества Жуковского.

Илиада^*

Написано в 1849–1850 гг.: с 2-го по 17-е октября 1849 г. Жуковский работал над II песнью; после почти годового перерыва, в августе 1850 г. переведена вся I песнь. При жизни Жуковского не публиковалось. Впервые напечатано — по авторизованному, но не до конца выправленному списку, до нас не дошедшему, — и издании «Пропилеи. Сборник статей по классической древности, издаваемый П. Леонтьевым», кн. IV, М., 1854.

Перевод «Илиады» начат был Жуковским почти тотчас после окончания работы над переводом «Одиссеи». В письме к П. А. Плетневу от 20 декабря 1848 года, когда «Одиссея» еще не была закончена, он писал о своем намерении «приняться за «Илиаду», дабы оставить по себе полного собственного Гомера» (см. Сочинения, изд. 7-е, 1878, стр. 593). Перевод был начат не с первой, а со второй песни — по-видимому, в качестве пробной. В черновой рукописи основному тексту перевода второй песни предшествует набросок перевода начала этой песни, не вошедший в исправленный и перебеленный текст. Этот набросок оставлен, и вместо него начат «каталог кораблей», то есть подробное перечисление греческих вождей и племен, высадившихся у Трои под предводительством Агамемнона и принявших участие в осаде. Набросок начала второй песни читается так:

Боги другие и мужи, коней обуздатели, спали
Мирно всю ночь, но от Зевса спокойствие сна убегало.
Сердцем колеблясь, он мыслил о том, как воздать Ахиллесу
Честь истребленьем ахеян при их кораблях крепкозданных.
Вот что, размыслив, нашел напоследок он самым удобным —
К богу сна обратился и бросил крылатое слово Кронион:
«Бог сновиденья, лети к кораблям крепкозданным ахеян;
В царский шатер Агамемнона, сына Атреева, вшедши,
Все то ему повтори, что теперь от меня ты услышишь…»

Сохранившаяся часть перевода «Илиады» носит получерновой характер и является лишь началом работы, которую Жуковский, несмотря на болезнь и постепенную потерю зрения, думал продолжать. Об этом свидетельствует его письмо к П. А. Плетневу от 25 августа 1851 г.: «У меня уже есть точно такой немецкий перевод, с какого я перевел «Одиссею» (то есть подстрочник в двух вариантах, буквальном и смысловом. — Ред.), и я уже и из «Илиады» перевел две песни… Для «Илиады»… найду немецкого лектора, он будет читать стих за стихом. Я буду переводить и писать с закрытыми глазами <помощью изобретенной им самим машинки. — Примечание П. И. Бартенева>, а мой камердинер будет мне читать перевод, поправлять его и переписывать». Работа, однако, не возобновилась, и Жуковский умер, не завершив ее.

Перевод двух песен «Илиады» является началом работы над полным переводом поэмы, подобным переводу «Одиссеи». В этом его существенное отличие от перевода тех отрывков из «Илиады», который Жуковский осуществил в 1828–1829 гг. (см. прим. на стр. 546–548). Притом, переводя «Илиаду» через двадцать лет, он опирался на иные принципы построения русского гекзаметра: в 1828–1829 гг. им нередко применялись спондеи вместо дактилей, особенно в первой и в четвертой стопах стиха; в 1849–1850 гг., так же как в переводе «Одиссеи», спондеические стопы почти не встречаются. Это позволяет считать переводы «Илиады», соответственно хронологии, двумя отдельными произведениями Жуковского.