Том 3. От Великого князя Андрея до Великого князя Георгия Всеволодовича

(1228 г.) Россияне думали, что, грозно опустошив Финляндию, они уже на долгое время будут с сей стороны покойны; но месть дает силы. Лишенные отцев, братьев, детей и пылая справедливою злобою, Финляндцы разорили селения вокруг Олонца и сразились с Посадником Ладожским. Их было около двух тысяч. Ночь прекратила битву. Напрасно предлагав мир, они умертвили всех пленников, бросили лодки свои и бежали в густые леса, где Ижеряне и Корелы истребили их всех до одного человека. Между тем Ярослав, не имев времени соединиться с Ладожанами, праздно стоял на Неве и был свидетелем мятежа воинов Новогородских, хотевших убить какого-то чиновника, именем Судимира: Князь едва мог спасти несчастного, скрыв его в собственной ладии своей.

Вообще Ярослав не пользовался любовию народною. Желая иметь Псков в своей зависимости, он поехал туда с Новогородскими чиновниками; но Псковитяне не хотели принять его, думая, что сей Князь везет к ним оковы и рабство. Огорченный Ярослав, возвратясь в Новгород, собрал жителей на дворе Архиепископском и торжественно принес им жалобу. «Небо свидетель, – говорил он, – что я не хотел сделать ни малейшего зла Псковитянам и вез для них не оковы, а дары, овощи и паволоки. Оскорбленная честь моя требует мести». Недовольный холодностию граждан, Князь призвал войско из Переславля Залесского, и Новогородцы с изумлением увидели шатры его полков вокруг дворца. Славянский конец также наполнился толпами сих ратников, с головы до ног вооруженных и страшных для народа своевольного. Ярослав сказывал, что хочет идти против Немецких Рыцарей; но граждане не верили ему и боялись его тайных замыслов. К тому же бедные жаловались на дороговизну; от прибытия многочисленного войска цена на хлеб и на мясо возвысилась: осьмина ржи стоила нынешними серебряными деньгами 53 1/2 копейки, пшеницы 89 1/2, а пшена рубль 25 копеек. Ярослав требовал от Псковитян, чтобы они выдали ему клеветников его, а сами шли с ним к Риге; но Псковитяне уже заключили особенный тесный союз с Рижским Орденом и, будучи обнадежены в помощи Рыцарей, прислали в Новгород одного Грека с таким ответом: «Князь Ярослав! Кланяемся тебе и друзьям Новогородцам; а братьев своих не выдадим и в поход нейдем, ибо Немцы нам союзники. Вы осаждали Колывань (Ревель), Кесь (Венден) и Медвежью Голову, но брали везде не города, а деньги; раздражив неприятелей, сами ушли домой, а мы за вас терпели: наши сограждане положили свои головы на берегах Чудского озера; другие были отведены в плен. Теперь восстаете против нас: но мы готовы ополчиться с Святою Богородицею. Идите, лейте кровь нашу; берите в плен жен и детей: вы не лучше поганых». Сии укоризны относились вообще к Новогородцам; однако ж народ взял сторону Псковитян: решительно объявил Князю, что не хочет воевать ни с ними, ни без них с Орденом Немецким, и требовал, чтобы рать Переславская удалилась. Ярослав велел полкам выступить, но в досаде и гневе сам уехал из Новагорода, оставив там юных сыновей, Феодора и Александра, под надзиранием двух Вельмож. Псковитяне торжествовали; отпустили Немцев, Чудь, Латышей, уже призванных ими для защиты, и выгнали из города друзей Ярославовых, сказав им: «Подите к своему Князю; вы нам не братья». Тогдашний союз Россиян с Ливонским Орденом и дружелюбные их сношения с Послом Гонория III в Риге, Епископом Моденским, столь обрадовали Папу, что он в 1227 году написал весьма благосклонное письмо ко всем нашим Князьям, обещая им мир и благоденствие в объятиях Латинской Церкви и желая видеть их Послов в Риме. «Ваши заблуждения в Вере (говорил он) раздражают Небо и причиною всех зол в России: бойтесь еще ужаснейших, если не обратитесь к истине. Увещаем и молим, чтобы вы письменно изъявили на то добрую волю чрез надежных Послов, а между тем жили мирно с Христианами Ливонскими».