Том 3. Песнь над водами. Часть I. Пламя на болотах. Часть II. Звезды в озере

Дверь в сени была открыта, там бродила курица с целым выводком цыплят.

— Кыш!

Птичьи крылья затрепыхались во внезапном переполохе, послышалось протестующее кудахтанье, беспомощный писк желтых и черных цыплят. Ядвига прошла сквозь всю эту шумливую стайку. Громко скрипнула кухонная дверь. Да, печка была растоплена, и мать уже стояла у плиты.

— Что ж так рано?

Ядвига не ответила. Она села на скамью и медленно снимала полуботинки. Госпожа Плонская повернула к ней красное от кухонного жара лицо.

— Куда ты бегаешь? И опять туфли надела! Наверное, мокрые, как в прошлый раз. Не стоит тебе и покупать!

— Туфли мне купил Стефек.

— Стефек, Стефек! А если Стефек купил, значит можно портить? Если Стефек купил, значит можно бегать по грязи? А потом опять к матери: давай!

— Я еще, кажется, ничего у вас не просила.

— В самом деле? Ничего не просила! Но одеться-то нужно, купить нужно, а тогда к кому? Как вода деньги уходят. Ну, прямо как вода! И хоть бы какая благодарность! Так нет! Вечно надута, вечно злится, будто ей не знаю что делают! Доброго слова никогда не услышишь! В наше время, бывало… И куда ты побежала, а? С самого утра барышни дома нет, вот как мы воспитаны! Один убежал, другой убежал, человек тут один на весь дом, хоть на куски разорвись.

Ядвига молча вынула из шкафа домашнее платье, одно-единственное, вечно одно и то же, вылинявшее бордовое платье.

— Ну, что не отвечаешь? Не слышишь, что ли, что мать с тобой разговаривает?

— Слышу.

— Скажите, пожалуйста, слышит! Так, может, соизволишь сказать, где ты пропадала полдня? Ни воды, ни дров…

— Воду я принесла с утра.

— С утра, с утра… Я вылила ее в котелок, вот и нет ее.

— Сейчас принесу.

— Скажите, как любезно!

Ядвига взяла ведро и вышла в сад. Лазурный золотой день захлебывался птичьим гомоном. По ту сторону озера стояла высокая стена тростника. Ядвига спустилась по тропинке к берегу. Дощатое дно лодки загудело под ее босыми ногами. Там, к середине реки, вода была чище, и она погрузила ведро в ленивую струю. Золотые брызги солнца посыпались с мокрых рук, алмазные капельки заиграли всеми цветами радуги. Вода глухо охнула, смыкаясь над ведром. Ядвиге не хотелось возвращаться домой. Лодка едва заметно поднималась и опускалась, словно дыша. В заливе плескались утки; они шумно ныряли до вязкого ила. На стебле тростника присела птичка с белым брюшком, быстро озираясь маленькими, как булавочная головка, глазками. Возле самой лодки вдруг плеснула вода, на поверхность вынырнула круглая рыбья голова.

Ядвига вздохнула, поднялась с колен и пошла назад к дому. Из запертого коровника донеслось мычание. «Да ведь коровы недоенные…» — вспомнила девушка и ускорила шаги. Тяжелое ведро ударяло по ноге, вода хлюпала на платье.

— Поставь здесь, у печки. Начисть картошки.

— Может, сперва подоить коров?

— Что ж, подои, подои, хотя, по-твоему, коровы могли бы и подождать. Чего там? Скоро полдень, но раз барышне захотелось погулять, пусть коровы ждут. Сердце болит слушать, как они мычат. Но тебе что? Прогулка важнее. Подоить может и мать, это ничего, что у нее ноги болят и пальцы распухли. Это пустяки! Мать на то и существует, чтобы работать, как каторжная…

— Да ведь вы же не доили.

— Этого только не хватало! Вы всё на меня готовы взвалить, ты и твой дорогой братец. Он тоже носится где-то, черт его знает зачем. Ничего хорошего из этой вашей беготни не выйдет. За хозяйством смотреть надо, а не бегать!

Ядвига с ненавистью взглянула на мать и, взяв со скамьи ведро, пошла в коровник. Коровьи головы повернулись в ее сторону. Влажные, выпуклые глаза глядели с тихой грустью. Красуля снова замычала.

— Не мычи, не мычи, с тебя начну, — сказала мягко девушка и пододвинула скамеечку к коровьему боку.

Пахло свежим навозом и животным теплом. Первая струйка молока зазвенела по дну оцинкованного ведра. Девушка прислонилась лбом к теплому боку коровы. Набухшее молоком вымя низко свисало, упругие соски мягко поддавались нажиму пальцев. С одной стороны молоко струилось криво, в сторону. Когда Ядвига нажала сильнее, белая ниточка брызнула на подстилку, образовав белую лужицу. Девушка поправила ведро и начала доить медленнее, крепко, старательно нажимая всей ладонью. Звук льющегося в ведро молока стал тише, белая поверхность покрылась пеной. Громко жужжали мухи, испачканный навозом хвост Красули то и дело бил по бокам.