Том 3. Пограничные бродяги. Вольные стрелки

— Честное слово! — сказал он. — Не к чему было вам и испытывать нас, разве вы не узнали еще нас за столько времени?

— Да, разумеется, я знаю вас, я уверен в вас, но честь моя заставляла меня поступить так, как я поступил сейчас. Теперь же решено — погибнем мы или победим, но мы не разлучимся.

— С Богом! Вот так и следует, честное слово! — с волнением заговорил опять американец. — Сторонникам Санта-Анны следует держать ухо востро, и пусть назовут меня старым вруном, если только мы не наделаем им скоро порядочно хлопот и не дадим о себе знать.

В этот момент комнаты достиг отдаленный резкий свист. Неизвестный в маске поднял руку, желая водворить полную тишину. Второй свист, еще более пронзительный, послышался гораздо ближе.

— Господа, — сказал он, — приближается опасность — это сигнал. Быть может, это — ложная тревога, но само защищаемое нами дело повелевает держаться осторожнее. Следуйте за Джоном Дэвисом, а я встречу один нежданного гостя.

— Идите за мной, — сказал американец.

Заговорщики с минуту колебались — им претило прятаться, подобно трусам.

— Идите, идите же, — подгонял неизвестный, — так надо.

Все поклонились и вышли из комнаты вслед за Джоном Дэвисом через ту же потайную дверь, через которую вошел их предводитель. Дверь тотчас же замкнулась за ними, и ничей глаз не смог бы открыть ее существования, так искусно скрыта она была в стене.

В третий раз свист раздался уже совсем близко.

— Ладно, ладно, — с усмешкой сказал предводитель, — кто бы ни был ты, милости просим. Если у тебя хитрость змеи и глаза горного орла, то и тогда — готов дать голову на отсечение — ты не заметишь тут ничего подозрительного.

Он снял маску, спрятал пистолеты и кинжал и растянулся на кушетке.

Немедленно после этого в комнату вошел человек. Это был метис Ланси. Он был одет в матросский костюм — панталоны из сурового полотна, туго затянутые у икр, и белую полотняную куртку с широким синим воротником, с белой нашитой тесьмой. На голове была надета лаковая шляпа.

— О чем вы предупреждали нас, Ланси? — не оборачиваясь спросил его предводитель.

— Так было надо.

— Разве произошло что-нибудь серьезное?

— Вы сами можете судить об этом. Главнокомандующий приближается сюда с несколькими офицерами и отрядом Солдат.

— Генерал Рубио?

— Он самый.

— Черт возьми! — воскликнул предводитель заговорщиков. — Неужели нам угрожает их посещение в этом доме?

— Вот мы это сейчас узнаем, так как я уже слышу их приближение.

— Хорошо, хорошо, посмотрим, чего они хотят. А вы возьмите эту маску и оружие.

— И оружие тоже? — с удивлением переспросил метис.

— Что же я с ним буду делать? Мне сейчас не оружием придется бороться с ними. Ступайте, вот они.

Метис взял маску и пистолеты, нажал пружину, скрытую в розетке орнамента, украшавшего стену; дверь отворилась, и он исчез.

На дорожке сада раздался скрип шагов нескольких человек. Дверь комнаты распахнулась, и вошел генерал Рубио в сопровождении трех — четырех адъютантов. Все они были одеты в полную парадную форму.

Генерал остановился в дверях и внимательно осмотрелся.

Предводитель заговорщиков уже стоял неподвижно посреди комнаты.

Генерал Рубио был воспитанным человеком, он вежливо приветствовал хозяина дома и извинился, что входит без предупреждения, так как все двери он нашел отпертыми и не встретил никого из прислуги.

— Извинения излишни, генерал, — отвечал молодой человек, — мы давно уже приучены мексиканским правительством к самому бесцеремонному обращению с нами. Кроме того, я полагаю, что губернатор имеет право входить во все дома города, куда ему заблагорассудится, и если он находит иные двери запертыми, то он отпирает их посредством отмычек вроде тех, которыми пользуются и воры, а то и попросту приказывает вышибить дверь.

— В ваших словах, senor caballero, слышится крайнее раздражение. Позвольте мне заметить вам на это, что возбужденное состояние, охватившее в настоящее время Техас, оправдывает мое, быть может, и неделикатное при других обстоятельствах появление перед вами.

— Сказать по правде, генерал, я не понимаю, на что намекаете вы, — холодно отвечал молодой человек. — Что Техас находится в возбужденном состоянии — спорить не буду: притеснения со стороны правительства объясняют это, но что касается меня — меня лично, — то я протестую против вторжения в мой дом с вооруженной силой. Это ничем не вызвано, это — произвол.

— Неужели вы думаете, senor caballero, что я без всякого основания поступаю так? Неужели вы думаете, что так уж ни малейшее подозрение и не может коснуться вас, что принятая мною мера непременно является произволом?