Том 3. Последний из могикан, или Повесть о 1757 годе

Его прервал барабанный бой приближающихся французов, на который немедленно ответили барабаны англичан, после чего каждая сторона отрядила вперед ординарца с белым флагом, и осторожный шотландец остановился, имея за спиной эскорт. После краткого обмена воинскими почестями Монкальм, быстрым и легким шагом приблизившись к ветерану, почтительно обнажил голову, причем белоснежное перо на его шляпе почти коснулось земли. Манроу выглядел более величественным и мужественным, но ему недоставало непринужденности и вкрадчивой утонченности француза. С минуту противники помолчали, не без интереса и любопытства присматриваясь друг к другу. Затем, как полагалось ему по старшинству и по самой природе встречи, Монкальм первым нарушил молчание. Сказав Манроу несколько обычных приветственных слов, он повернулся к Дункану, улыбнулся ему, как старому знакомому, и продолжал по-французски:

— Очень рад, сударь, что вы присутствуете при нашем разговоре. Нам не придется прибегать к услугам переводчика, а на вас в этом смысле я полагаюсь так же, как если бы сам говорил на вашем языке.

Дункан слегка поклонился в ответ на любезность, и Монкальм, обернувшись к своему эскорту, который, подражая англичанам, придвинулся почти вплотную к нему, скомандовал:

— En arriere, mes enfants! II fait chaud; retirez-vous un peu [37].

Прежде чем ответить доверием на доверие и подать такую же команду, майор Хейуорд обвел глазами равнину и с тревогой заметил на ней многочисленные темные кучки краснокожих, высыпавших из чащи леса и с любопытством наблюдавших за встречей.

— Господин де Монкальм, несомненно, отдает себе отчет в неравенстве наших положений,— несколько смущенно заметил он, указывая на этих опасных, нахлынувших со всех сторон врагов.— Отпустив наш конвой, мы рискуем угодить в руки дикарей.

— Сударь, порука вашей безопасности — слово французского дворянина,— отпарировал Монкальм, выразительно положив руку на сердце.— Этого, надеюсь, достаточно?

— Да, вполне. Отвести людей!— приказал Дункан офицеру, командовавшему эскортом.— Отойдите на такое расстояние, сэр, чтобы не слышать наших разговоров, и ждите распоряжений.

Манроу, явно встревоженный этим маневром, немедленно потребовал объяснений.

— Проявлять недоверие — не в наших интересах, сэр,— ответил молодой человек.— Маркиз де Монкальм дал слово, что мы в безопасности, и я распорядился отвести солдат чуть подальше, чтобы доказать, насколько мы полагаемся на его уверения.

— Может быть, вы и правы, сэр, но я не очень-то полагаюсь на слово всех этих новоявленных маркизов.

Их дворянские грамоты достаются им слишком дешево, и нельзя поручиться, что они скреплены печатью истинного благородства.

— Не забывайте, сэр, что мы имеем дело с человеком, равно прославившим себя и в Европе и в Америке. Солдата с его репутацией можно не опасаться.

Манроу развел реками, словно покоряясь неизбежности, хотя в его суровых чертах по-прежнему читалось недоверие, объяснявшееся скорей врожденным презрением к французам, чем какими-либо разумными основаниями, которые могли бы оправдать подобное чувство. Монкальм терпеливо дождался конца этой беседы вполголоса, затем подошел поближе и открыл переговоры.

— Я пожелал встретиться с вашим командиром, сударь,— начал французский генерал,— в надежде убедить его, что он уже сделал все возможное для поддержания чести своего государя и должен теперь прислушаться к голосу человеколюбия. Я готов в любое время и где угодно засвидетельствовать, что он отважно оборонялся и прекратил сопротивление лишь тогда, когда исчерпал все средства защиты.

Когда Дункан перевел Манроу эту вступительную тираду, тот ответил с большим достоинством, хотя и достаточно учтиво:

— Как высоко я ни ценю свидетельство маркиза де Монкальма, оно станет еще более веским, если я в полной мере заслужу его.

Хейуорд перевел, и французский генерал с улыбкой заметил:

— В том, что так охотно воздается истинному мужеству, можно и отказать бессмысленному упрямству. Не угодно ли полковнику осмотреть мой лагерь и воочию убедиться как в многочисленности нашей армии, так и в невозможности успешно сопротивляться ей?

— Я знаю, что у французского короля хорошие слуги,— отчеканил непоколебимый шотландец, едва Дункан кончил переводить,— но у моего венценосного повелителя столь же большая и столь же верная армия.

— К счастью для нас, ее здесь нет,— возразил Монкальм, в пылу нетерпения не дождавшись вмешательства переводчика.— В каждой войне бывают свои превратности, которым храбрый воин покоряется с таким же мужеством, с каким смотрел в лицо врагу.

— Предполагай я, что маркиз де Монкальм столь хорошо владеет английским, я не стал бы утруждать себя переводом, да еще весьма несовершенным,— сухо отозвался раздосадованный Дункан, вспомнив, о чем они с Манроу только что говорили.