Том 3. Советский и дореволюционный театр

Луначарский имел все основания сделать такие выводы. Благодаря театральной политике Советской власти, к середине 20-х годов определился коренной сдвиг театров в сторону современности. Наше сценическое искусство с честью вышло из испытаний суровой эпохи военного коммунизма; оно не поддалось соблазнам нэпа. Появилась новая драматургия, несравненно более богатая и значительная, чем во время гражданской войны, когда на первом плане были агитационно-плакатные спектакли. Большую роль в идейно-творческом росте драматургии сыграла резолюция ЦК РКП (б) 1925 года «О политике партии в области художественной литературы». Эта резолюция открывала широкие перспективы и для развития советской драматургии, а стало быть, и для театра. Именно в эти годы и в академических театрах, и в новых — от Вахтангова до Мейерхольда — появляются спектакли, ставшие этапными в развитии советской сцены. В статьях Луначарского, относящихся к сезонам 1925–1928 годов, отмечается обилие постановок в московских театрах, разнообразие репертуара, богатство актерских индивидуальностей, размах режиссерских замыслов. Выводы и обобщения напрашиваются сами собой: советская жизнь, современность, насыщенная событиями и трудовыми подвигами, дает огромный материал для сценического воплощения.

Конечно, мы не можем относиться к обзорам и статьям Луначарского как к истории театра 20-х годов. Ведь критик рассказывает главным образом о сценической жизни Москвы, лишь мельком касаясь Ленинграда и почти совсем обходя периферийные театры. Но и за всем этим Луначарский дает нам образные описания спектаклей, высказывает глубокие раздумья о судьбах и путях советского театра — все то, что может дать только «поэт и философ театра», как он сам себя называл.

Рассказывая о сезоне 1925/1926 года, Луначарский проводит мысль о взаимовоздействии старых и новых театров. Он показывает, как якобы непроходимая пропасть между «академизмом» и «левизной» постепенно уничтожается на общих путях к реализму. Происходило это, конечно, в трудном, порой мучительном процессе идейной борьбы, но результаты, которые определяет Луначарский, достаточно разительны: «Потребность в театральном реализме — выявилась. Левый театр сильно придвинулся к реалистической оси сценического искусства. Но правый не остался глух к некоторым, так сказать, плакатным достижениям левого театра. А так как наш реализм нисколько не чуждается гиперболы, карикатурного эффекта, то естественно, что так называемый правый театр усвоил себе в должной мере некоторые достижения новейших театральных устремлений.

Все это, конечно, хорошо и нисколько не отрицает того факта, что творчество каждого отдельного театра идет дальше опять-таки своеобразным путем» (стр. 311).

В докладе на совещании по вопросам театра, состоявшемся в Агитпропе ЦК ВКП(б) в мае 1927 года, Луначарский особенно отмечал своеобразие каждого театра в выборе творческого пути и стремление к обновлению репертуара.

Вопросу о репертуаре Луначарский уделял большое внимание с первых дней Октября. Он подверг критическому разбору чуть ли не всю мировую драматургию, выбирая из нее то, что могло бы удовлетворить советского зрителя («К вопросу о репертуаре»). С одной стороны, приходилось производить коренную чистку старого репертуара, засорявшего театр; с другой — поощрять новое, передовое, созданное современными драматургами. О первой задаче Луначарский высказывался весьма определенно: «Мы совершенно изгнали и блудливый фарс и мещанскую, обывательскую, мнимореалистическую канитель, мы изгнали патриотически барабанные пьесы, мы почти совершенно изгнали пьесы мало-мальски дурного вкуса. Репертуар у нас идет русский и иностранный — классический. Новые пьесы пока редки, но это благородные пьесы» (стр. 81). Луначарский упорно защищал в старом репертуаре все, что могло войти составной частью в культуру строителей нового мира. В его работе «Театр и революция» можно найти немало возражений и протестов против злоупотреблений в применении термина «буржуазный» к прошлому человеческой культуры. Среди наших предшественников, говорил он, была не одна только буржуазия, и, по крайней мере, «смешно словом „буржуазный“… обозначать индусский театр Калидасы, театр Эсхила или хотя бы Кальдерона» (стр. 83).

Однако подлинное возрождение театра Луначарский связывал с развитием новой драматургии и поэтому неустанно призывал советских писателей к созданию монументальных пьес «социально-этического характера, могущих вызвать настоящее потрясение зрителей и бросить в массы в художественно выработанном виде выкристаллизованные передовыми рядами нового общества активные жизнестроящие принципы» (стр. 306).

Отсюда — постоянное внимание Луначарского к перевоспитанию старых и воспитанию новых драматургов. Он поощрял их работу, давал советы и содействовал постановке талантливых пьес.