Том 3. Советский и дореволюционный театр

«„Воздушный пирог“ обратил на себя всеобщее внимание своим стремлением взять быка за рога, дать современную бытовую пьесу. Когда я провозгласил мой, столь огорошивший многих лозунг „назад к Островскому“, то одни, притворились, будто не понимают его, а другие действительно безнадежно не поняли, думали, что я рекомендую писать „под Островского“ — как делают мебель „под орех“. Я же имел в виду, что мы, современные драматурги, должны подобно Островскому чутко наблюдать окружающую нас жизнь и, соединяя в одну глубокую театральность, я бы даже сказал, максимальную эффектность, с точным, проникающим в суть вещей реализмом, дать конструирующее и разъясняющее зеркальное отражение наших дней. Я не могу не приветствовать поэтому попытки Ромашова, увенчавшейся весьма заметным успехом. Особенно приветствую я в пьесе Ромашова то, что он не ограничился каким-нибудь захолустным уголком, где очень легко поиздеваться над жалкими провинциалами. В этот более легкий уклон ударился даже рекордсмен московской комедии прошлого года — Эрдман. Наоборот, Ромашов взял Москву и в некоторой степени ее центральные лица — ответственного работника-коммуниста, крупных дельцов-нэпманов, одним словом, метелицу разных рож и масок, интриги и борьбу вокруг такого, во многом центрального для нашего переходного времени учреждения, как крупный банк. Да мало того, как тему Ромашов выбрал исследование душевного разложения коммуниста, цопавшего под влияние стихии нэпа, коммуниста, вынужденного соприкасаться ежеминутно с выпущенной самой Советской властью на свободу торгово-деляческой буржуазией.

…Пьеса имела успех, и имела успех законный. Не надо только преувеличивать ее значение, которого, впрочем, не надо и преуменьшать. Не надо преувеличивать и думать, что мы имеем дело с советскойкомедией. Это все еще стараякомедия, чуть, помазанная советским маслом и притом далеко не безукоризненная комедия, но, несомненно, веселаякомедия, написанная местами в чрезвычайно живом темпе.

Не надо преуменьшать ее значение и с точки зрения нашей общественности, так как все-таки хоть немного да пахнуло со сцены, если не современным бытом, то постановкой бытовых проблем, если не прямым ароматом современности, то все же легким привкусом ее, который, будучи дополняем воображением самой публики, создал иллюзию современного театра…»

(Луначарский, О театре, Л. 1926, стр. 5, 7).