Том 3. Стихотворения 1827-1836

 Король ходит большими шагами
Взад и вперед по палатам;
Люди спят – королю лишь не спится:
Короля султан осаждает,
Голову отсечь ему грозится
И в Стамбул отослать ее хочет.

 Часто он подходит к окошку;

Не услышит ли какого шума?
Слышит, воет ночная птица,
Она чует беду неминучу,
Скоро ей искать новой кровли
Для своих птенцов горемычных.

 Не сова воет в Ключе-граде,

Не луна Ключ-город озаряет,
В церкви божией гремят барабаны,
Вся свечами озарена церковь.

 Но никто барабанов не слышит,

Никто света в церкви божией не видит,
Лишь король то слышал и видел;
Из палат своих он выходит
И идет один в божию церковь.

 Стал на паперти, дверь отворяет…

Ужасом в нем замерло сердце,
Но великую творит он молитву
И спокойно в церковь божию входит.

 Тут он видит чудное виденье:

На помосте валяются трупы,
Между ими хлещет кровь ручьями,
Как потоки осени дождливой.
Он идет, шагая через трупы,
Кровь по щиколку(2) ему досягает…

 Горе! в церкви турки и татары

И предатели, враги богумилы.(3)На амвоне сам султан безбожный,
Держит он наголо саблю,
Кровь по сабле свежая струится
С вострия до самой рукояти.

 Короля незапный обнял холод:

Тут же видит он отца и брата.
Пред султаном старик бедный справа,
Униженно стоя на коленах,
Подает ему свою корону;
Слева, также стоя на коленах,
Его сын, Радивой окаянный,
Бусурманскою чалмою покрытый
(С тою самою веревкою, которой
Удавил он несчастного старца),
Край полы у султана целует,
Как холоп, наказанный фалангой.(4)

 И султан безбожный, усмехаясь,

Взял корону, растоптал ногами
И промолвил потом Радивою:
«Будь над Боснией моей ты властелином,
Для гяур-христиан беглербеем».(5)
И отступник бил челом султану,
Трижды пол окровавленный целуя.

 И султан прислужников кликнул

И сказал: «Дать кафтан Радивою!(6)
Не бархатный кафтан, не парчовый,
А содрать на кафтан Радивоя
Кожу с брата его родного».
Бусурмане на короля наскочили,
Донага всего его раздели,
Атаганом ему кожу вспороли,
Стали драть руками и зубами,
Обнажили мясо и жилы.
И до самых костей ободрали
И одели кожею Радивоя.

 Громко мученик господу взмолился:

«Прав ты, боже, меня наказуя!
Плоть мою предай на растерзанье,
Лишь помилуй мне душу, Иисусе!»

 При сем имени церковь задрожала,

Всё внезапно утихнуло, померкло, –
Всё исчезло – будто не бывало.

 И король ощупью в потемках

Кое-как до двери добрался
И с молитвою на улицу вышел.

 Было тихо. С высокого неба

Город белый луна озаряла.
Вдруг взвилась из-за города бомба,(7)
И пошли бусурмане на приступ.

2. Янко Марнавич