Том 3. Стихотворения 1918-1924

За окном белый сумрак; над крышами
Звезды спорят с улыбкой дневной;
Вскрыты улицы темными нишами…
— Почему ты теперь не со мной?

Тени комнаты хищными птицами

Все следят, умирая в углах;
Все смеются совиными лицами;
Весь мой день в их костлявых когтях.

Шепчут, шепчут: «Вот — мудрый,

прославленный,
Эсотерик, кто разумом горд!
Он не гнется к монете заржавленной,
Не сидит он меж книг и реторт!

Юный паж, он в наивной влюбленности

Позабыл все морщины годов,
Старый Фауст, в зеркальной бездонности
Он das Weiblicht [22]славить готов.

Любо нам хохотать Мефистофелем,

В ранний час поникая во мглу,
Над его бледным, сумрачным профилем,
Что прижат к заревому стеклу!»

— Полно, тени! Вы тщетно насмешливы!

Иль для ваших я стрел уязвим?
Вами властвовать знаю! Не те ж ли вы,
Что склонялись пред счастьем моим?

Вновь ложитесь в покорной предельности, —

Тайте робко в улыбке дневной,
Вторьте крику свободной безвольности:
«Почему ты теперь не со мной!»

26–27 июля 1920

«Гордись! я свой корабль в Египет…»

Гордись! я свой корабль в Египет,
Как он, вслед за тобой провлек;
Фиал стыда был молча выпит,
Под гордой маской скрыт упрек.

Но здесь мне плечи давит тога!

Нет! я — не тот, и ты — не та!
Сквозь огнь и гром их шла дорога,
Их жизнь сном страсти обвита.

Он был как бог входящий принят;

Она, предав любовь и власть,
Могла сказать, что бой он кинет, —
Гибель за гибель, страсть за страсть.

А мы? Пришел я с детской верой,

Что будет чудо, — чуда нет.
Нас мягко вяжет отсвет серый,
Наш путь не жарким днем согрет.

Те пропылали! Как завидны

Их раны: твердый взмах клинка,
Кровь с пирамиды, две ехидны,
Все, все, что жжет нас сквозь века!

А нас лишь в снах тревожит рана,

Мы мудро сроков тайны ждем.
Что ж даст нам суд Октавиана,
Будь даже мы тогда вдвоем!

Прощай! Я в чудо верил слепо…

Вот славлю смерть мечты моей.
И пусть в свой день с другим у склепа
Ты взнежишь яд священных змей!

6 августа 1920

Уныние («Уныние! твой берег скал безлесных…»)