Корней Гордеич… Боже мой! Давно забыл дорогу к банку.Напялив пальтецо дырявое, зимойНа рынок саночки тащил он спозаранку.За грошевой барыш судьбу благодаря,До часу позднего топтался у ларя,Но, потеряв давно купецкую осанку,В душе, однакоже, надежды не терял,Что беды все пройдут, как наважденье злое: «Вернется времечко былое!»Свои надежды он супруге поверял.В квартире, новыми жильцами уплотненной, Имея комнату одну,По вечерам купец мечтою затаеннойПодбадривал себя и утешал жену: «Слышь, не серди меня, старуха.Пустыми вздохами наводишь только жуть.Все знаю, вижу сам. Ну, голод, ну, разруха.По-твоему, беда. По-моему, ничуть.Поди, не мы одни с тобой спадаем с тела. А ты б чего хотела?Обилья общего? Что хошь, то выбирай? Хоть обожрися всякой сластью?Чтоб говорили все, что вот не жизнь, а райПод этой самою… антихристовой властью?Умом ты, мать моя, всегда была слаба.Да в этой нищете и есть вся заковычка.Вот как натерпится вся эта голытьбаДа вспомнит наши-то, хозяйские, хлеба,Тут и проснется в ней холуйская привычка;Сумей кормежки ей не дать, а посулить, –К хозяевам она начнет валом валить.Польстясь на сытый корм и на хмельное пойло.Все клячи тощие придут в былое стойло И, увидав хозяйский кнут, Уже брыкаться не начнут,А, ублажая нас усердным прилежаньем, -ѓХоть до смерти их всех в упряжке загони! –На брань и окрики хозяйские ониОтветят ласковым, любовным, робким ржаньем.У, псы! Дождаться б лишь до этакого дня, Так вы поржете у меня!По рылу каждого, ха-ха, собственноручно!Посмей лишь кто дерзнуть. Как муху… в кипяток!..М-да… Размоталась жизнь, как шерстяной моток!.. Дел никаких… Без дела ж, ой, как скучно…Винца не сыщешь, мать?.. Хотя б один глоток…» Купчиха слушала, закутавшись в платок, И что-то шамкала беззвучно.