Том 3. Стихотворения и поэмы 1930-1941

Время былое –
море гнилое…
Мертвый,
соленый Сиваш.
Дни,
пересыпанные золою,
сумрак
рассеялся ваш!
Братских могил
сохранилось немало,
сжавших
смертельным кольцом
яростный профиль
Турецкого вала, –
бравших
и павших бойцов.
Мертвое море
вброд перешли мы,
нам
на ходу
не слабеть.
Будем же
пламенны
и бережливы
к памяти
наших побед!
Перекликайся
с центра на фланги,
песня
возможной войны!
Выбит и выгнан
в прошлое Врангель,
жив –
его белый двойник.
Жив еще,
ищет
с нами знакомства,
став
на чужие харчи, –
генералиссимус ихний
Лукомский –
пнем обгорелым
торчит;
ждет еще
нашей увесистой плюхи.
Только дойдет
до беды, –=
в ряд
Ворошилов,
Буденный,
и Блюхер
в марш –
боевые ряды!
От сумрачного,
черного,
лихого
воронья
концом штыка
упорного
страну
обороняй!
От смертного
от холода,
от цепкого
врага
концом серпа
и молота
страну
оберегай!
Чтоб вжал
буржуйский прихвостень
с досады
когти в горсть,
скорее
стройку выгвозди,
забей
последний гвоздь!
Чтоб грудь страны,
одетая
в бетон,
в железо,
в сталь,
одним плевком
ответила
на рев
белесых стай!
Там, на границе
румынской и польской,
дали
туманны стоят.
Враг,
извиваясь
гадюкою скользкой,
точит
накопленный яд.
Вот потому-то
нам не до шуток,
гонка
и стройка скора,
краток
и высчитан
промежуток –
нашей защиты
пора.
Руку занес
на строительство кровли,
враг –
лишь на вид
полумертв, –
к очереди боевой
приготовлен
сторожевой
пулемет.
Вот потому
этой песни начала
ждут не дождутся
они,
чтобы до срока
она прозвучала –
песня
возможной войны!

1930

Твердый марш

Восемь командиров
РККА
врезывались ветру
в облака.
Старшему из равных
сорок лет,
больше половины –
прочим нет.
Молоды, упорны,
ясный взгляд,
всей стране защита
первый ряд.
Небо наклонилось
и само
вслед за ними рвалось
в комсомол.
Поднималась плесень
от болот, –
ей корабль навстречу
вел пилот.
Выше, выше, выше –
день был сер –
восемь командиров
СССР.
Если рявкнул гром бы
вражьих жерл,
стал бы тверд, как ромбы,
ихний взор.
Если крест фашистский
в небесах,
влет вираж крутой бы
описал.
Но воздушной ямы
тишь да мгла
их рукою мертвой
стерегла.
Вплоть затянут полог
тучевой,
за дождем не видно
ничего.
Красных звезд не видно
на крыле.
Крепких рук не слышно
на руле.
Хоронили рядом
с гробом гроб.
Прислонились разом
к ромбу ромб…
Но слезой бессильной
их смерть не смажь.
Выше, выше, выше
в тучи марш!
Накренилось небо
к ним само:
«Кто на смену старшим –
в комсомол?»

1931

Значит, кроем!