Том 3. Стихотворения и поэмы 1930-1941

Эпилог

Сегодня
с дерев срываются листья,
и угол меняет
земная ось,
и лес
как шуба становится лисья –
продут
и вызолочен насквозь.
И в свисте
этих порывов грубых,
что мусорный шлейф
подымают, влача, –
писатель
задумывается о шубах
и прочем отребье
с чужого плеча.
Писательство –
не искусство наживы,
и зря нашу жизнь
проверять рублем.
При этом
всплывут –
которые лживы,
потонут –
кто в строчку до слез влюблен…

А впрочем,

к чему предъявлять обвиненья, –
нужны организму
и нервы
и слизь.
Страна была – светом,
они были – тенью,
а свету без тени
не обойтись.
Пускай существуют,
меня не тревожа,
и если
о них я теперь и пишу, –
крепка моя сила,
груба моя кожа, –
я землю
для будущего пашу.
Чтоб новая
радостная эпоха –
отборным зерном человечьим
густа –
была от бурьяна
и чертополоха
обезопашена
и чиста.
Чтоб не было в ней
ни условий,
ни места
для липких лакеев,
ханжей
и лжецов,
для льстивого слова,
трусливого жеста;
чтоб люди людей –
узнавали в лицо.
Чтобы Маяковского
облик веселый
сквозь гущу веков
продирался всегда…
Им будет –
я знаю! –
Земли новоселы,
какая-то названа
вами
звезда.

1936–1939

Знаменосец революции [2]