Том 3. Стихотворения и поэмы 1930-1941

Хоть это похоже на выдумку,
но выдумки здесь ни капли:
в Советском Союзе действительно
такие имеются цапли.

В Приморской области леса

огромны и густы;
так крепки кедры и дубы –
не тощие кусты.
Я сам там был и видел сам,
какой там зверю вод,
каких там только нет семейств,
каких там нет пород!
Там, где навис речной обрыв,
мелькает выдрин хвост;
трудолюбивые бобры
пыхтят, поднявшись в рост.
Там пробковый ветвится дуб,
и дикий виноград
тяжелый занавес спустил
над логовом тигрят.

А если вам верить не хочется,

вы смотрите, брови нахмуря,
вам все подтвердит это в точности
тигрица с верховьев Уссури.

И там, чтоб зверю без забот

жилось и без угроз,
раскинул пастбища свои
большой зверосовхоз.
Оленьи выводки паслись
на воле – без числа,
и серых цапель на дубах
колония жила.
Их многочисленных семей
был тонок глаз и слух;
они уничтожали змей
на сотни верст вокруг.
Их часовые начеку,
следят во все концы,
пока, качаясь на суку,
ждут матерей птенцы.

Там змей превеликое множество,

немало средь них ядовитых,
но цапель носы, словно ножницы,
умели к земле придавить их.

И вот однажды, в ясный день,

померкнул свод небес,
как будто серой тучи тень
заполонила лес.
По глади неба, по краю
голубизны ее,
в зловещем сомкнутом строю
летело коршунье.
Так низко коршуны неслись,
что ветер книзу бил,
что на деревьях каждый лист
дрожал от свиста крыл.
Тревожный окрик часовых –
и, описав дугу,
пять тысяч цапель поднялись
наперерез врагу.

В молчанье летели коршуны;

их когти – отточенней сабель,
глаза их недобрые скошены
на гнезда колонии цапель.

И завязался страшный бой,

поляны пух покрыл…
Под ширью неба голубой
и треск и трепет крыл.
Взмывая выше хищных птиц,
даль криком огласив,
бросались цапли камнем вниз
па коршуний массив.
Сбежались люди на лугу.
Да сделаешь тут что ж?
Стрелять? Опасно – в темноте
по цаплям попадешь.
А цапли бьются грудь о грудь
и тыл врага разят,
и удалось им повернуть
противника назад.

Об этом в газетах печатали,

об этом была телеграмма,
как цапли на коршунов падали,
как те пробивались упрямо.

Три раза яростных атак

отпрядывал напор,
три раза закипал опять
кровавый птичий спор.
И, наконец, рассеян враг,
и – цаплина взяла,
а на траве и на дубах
заклеванных тела.
И разлетелось коршунье
во все концы небес,
а цапли повернули вниз,
в колонию, к себе.

Смыв раны примочкою арники,

очистив перья от крови,
опять часовые-ударники
па страже стоят наготове.
Так вот как цаплями отбит
был натиск коршунья.
О том мы рассказали здесь
без капельки вранья.
Ну там, про арнику – чуть-чуть,
но в общем – все, как есть.
И долго коршуны теперь
не будут к цаплям лезть.
А если цапли могут так
границу отстоять,
так как же нам не защищать
советские края!
Учись, как пуля, падать вниз,
взлетать, как фейерверк,
чтоб у советских у границ
веселый день не мерк!

А если вам верить не хочется,

вы смотрите, брови нахмуря,
вам все разъяснит это в точности
тигрица с верховьев Уссури!