Том 3. Тайные милости

Поднявшись по асфальтированному взгорку на окрещенную им улицу Лермонтова, Георгий остановился у Клуба рыбаков. Внимательно оглядел его обкрошившиеся ступени с вылезшей проволокой арматуры, давно не беленные колонны, – когда-то этот клуб был лучшим в городе, а теперь рыбацкое дело пошло на убыль, и он обветшал. Да и появилось много других кинотеатров, клубов, построенных из стекла и бетона, просторных, оклеенных внутри красивым пластиком, увешанных чеканкой, с интерьерами, стилизованными то под горскую саклю, то под старинный портовый кабачок, с деревянными скамьями из широких, темных от морилки цельных досок, с внутренними фонтанчиками, с цветными витражами или искусной подсветкой по стенам. Словом, теперь Клуб рыбаков, что называется, не пляшет. А ведь как плясал когда-то! Какие здесь бывали танцы или, как их именовали официально, «вечера отдыха». По тем временам это был лучший танцевальный зал города, и попасть сюда стоило больших трудов. На здешних танцах Георгий был свой человек. Здесь он и получил свой первый слепой удар судьбы, первое предостережение о бессмысленных превратностях жизни.

Это случилось теплой зимой, в разгар субботнего вечера. Заиграли вальс. Георгий направился наискосок через покатый зал к девочке, которую давно приметил. Он шел по щелястым, натертым терпко пахнущим мастикою доскам пола, видя перед собой только ее голубое платьице, шел стремительно, опасаясь не успеть. Уже начали кружиться первые пары, зал с каждой секундой наполнялся шорохом платьев, скрипом и стуком туфель, круговым движением воздуха. Георгий перехватил ее взгляд и радостно понял, что она согласна. Тут и встретил его прямой, сокрушительный удар в переносицу – в голове что-то лопнуло, искры вспыхнули перед глазами, и мир погрузился во тьму. Он устоял на ногах, сделал вслепую еще несколько шагов, почувствовал, как бежит из носа по губам горячая соленая кровь. Кто-то взял его за руки, кто-то вывел из толпы танцующих на улицу, стал умывать под водопроводной колонкой – кто-то из своих ребят. Кто именно, сейчас Георгий уже не помнил. Потом ребята говорили, что никто не разглядел ударившего, не успел запомнить его, никто не разобрал толком, как все случилось. Говорили, что он шел навстречу Георгию, чуть сбоку, а поравнявшись, ударил его изо всей силы в лицо и тут же бросился в открытую дверь, убежал. Наверное, в руке у него было что-то тяжелое – свинчатка или камень, – удар получился такой сильный, что у Георгия потом еще долго болела голова – несколько дней. Но самое главное так и осталось загадкой: кто его ударил, за что, почему? «Наверное, он тебя перепутал», – говорили ребята. Такой был удар судьбы, в самом настоящем, не в переносном смысле этого слова…

А вот и родимый дом, «семейный очаг», как говорит Надежда Михайловна. Георгий открыл входную дверь своим ключом, чутко прислушиваясь, не притаилась ли жена со скандалом, как с палкой, наготове. Нет, было тихо. Прокравшись в свой кабинет, Георгий усердно покомкал выглаженные Катей брюки, рубаху и лег досыпать в расстеленную для него на кушетке постель, уверенный, что в семь тридцать его, как всегда, разбудит будильник. Лег и уснул мгновенно, словно провалился в темную теплую яму.

IV

Вода – проблема номер один в каждом мало-мальски крупном городе. Ее не замечают, как воздух или здоровье, пока она есть, но стоит перекрыть вентили, и жизнь начнет давать сбои – с каждым часом все более хаотические, все более яростные, болезненные, нарастающие, как камнепад в горах. Перекроют воду всего лишь на одни сутки, и неполадки пойдут громоздиться друг на друга в геометрической прогрессии, и жизнь начнет лихорадить, сначала жизнь заводов, фабрик, потом людей, животных, которые живут при людях; и если не подавать воду четверо суток, ущерб будет так велик, что на его возмещение понадобится год времени и город окажется на грани гибели.

Георгий хорошо помнил суровую минувшую зиму, когда замерз ныне действующий канал и город оцепенел перед надвигающейся катастрофой. На заводах и фабриках остановились беспрерывные технологические процессы, в больницах началась паника, вышла из строя теплоцентраль и случилось еще много более или менее крупных неприятностей.

На расчистку канала было мобилизовано свыше двадцати тысяч человек – рабочие, служащие, студенты. Начальником штаба по борьбе со стихийным бедствием был назначен Калабухов, а Георгий его заместителем. Первый день ушел на то, что разбирались с обеспечением людей лопатами, кирками, завозили палатки, походные кухни, жгли костры из солярки по всей шестидесятикилометровой длине канала и возбужденно-весело приплясывали возле этих костров, выпивали, закусывали припасенным из дому, запевали бодрые песенки, суетились, подавали советы, командовали все кому не лень. К вечеру Георгию уже было ясно, что дело организовано не только плохо, но и ошибочно, что положение надо немедленно выправлять. Он доложил об этом шефу.