Том 3. Властелин колец. Возвращение короля

— Кто ты? И почему называешь меня этим именем?

— Потому что ты и есть Тинувиэль, о которой я пел. Но если ты — не она, значит — она воплотилась в тебе.

— Так многие говорят… Но это не мое имя, хотя, быть может, моя судьба окажется схожей с ее. Но кто ты?

— До недавнего времени меня звали Эстель. Но я — Арагорн, сын Арахорна, Наследник Исилдура и Предводитель Дунаданов, — говоря это, он чувствовал, что высокое происхождение, которому еще недавно радовалось его сердце, теперь потеряло всякую ценность и померкло рядом с достоинством и красотой девушки.

А она в ответ весело рассмеялась:

— Тогда мы с тобой дальние родичи. Я — Арвен, дочь Элронда. Меня зовут еще Ундомиэль.

— Когда приходит опасность, — задумчиво произнес Арагорн, — люди часто прячут самое ценное для себя. Мне странно: я жил в доме у Элронда с детства, его сыновья были моими братьями, но я ничего не слышал о тебе. Почему же мы не встретились раньше? Тебя прятали?

Прежде чем ответить, девушка долгим взглядом окинула Горы, вздымавшиеся на востоке.

— Меня никто не прятал. Я жила у родных матери, в далеком Лотлориене, и совсем недавно вернулась навестить отца. Я очень долго не видела Имладриса.

Арагорн удивился. Она казалась не старше его годами, а ведь ему едва исполнилось два десятка лет. Арвен посмотрела ему прямо в глаза и тихо промолвила:

— Ты напрасно удивляешься. У детей Элронда жизнь эльфов.

Мудростью долгих лет и нездешним светом сияли глаза Арвен. Смутился Арагорн и отвел взгляд, но с этого часа навсегда полюбил дочь Элронда.

Он сделался молчалив и задумчив, и скоро обеспокоенная мать сумела выспросить сына о встрече в лесу.

— Высока твоя цель, — вздохнула Гилраэнь, — хоть предки твои и были великими Королями. Твоя избранница — самая благородная и прекрасная дева Среднеземья. Ты — смертный, она — эльф, неравным был бы ваш брак.

— Но если правдива повесть о наших предках, так уже бывало в мире, — горячо воскликнул Арагорн.

— Повесть правдива, но говорится в ней о далеком прошлом, о той Эпохе, когда род наш был истинно велик и никто не помышлял об упадке. А теперь он вот-вот угаснет совсем. Только доброе расположение Владыки Элронда поддерживало до сих пор наследников Исилдура, а. в том, что ты задумал, Элронд тебе не помощник.

— Значит, мне предстоят горькие дни и одинокие скитания в глуши, — опустив голову, глухо ответил Арагорн.

— Да, это твоя судьба, — подтвердила Гилраэнь. Она владела даром провидения, но ничего не сказала сыну, так же как никому не поведала об их разговоре.

Но в пределах Дольна ничто не могло укрыться от Элронда. Однажды, на исходе года, он призвал к себе Арагорна и сказал:

— Послушай, Арагорн, сын Арахорна, последний вождь дунаданов! Перед тобой лежит дорога твоей судьбы, и суждено ли тебе превзойти величием самого Элендила или сгинуть во тьме с немногими оставшимися рыцарями — знак величия равно отличает твой путь. Через долгие годы суровых испытаний идти тебе, поэтому прими мой совет: не связывай себя клятвой с женщиной до тех пор, пока не пробьет твой час.

— Значит, мать рассказала вам?.. — взволнованно воскликнул Арагорн.

— Твоя мать здесь ни при чем. Тебя выдают глаза. Но сейчас я говорю не о моей дочери, а о смертных женщинах. Что же до Арвен, Вечерней Звезды Имладриса — ее род славнее и выше твоего, а век — куда более долог. Ты рядом с ней как росток у подножия взрослого дерева. Если же я ошибаюсь, и ее сердце обращено к тебе, — что ж, тем большей будет моя скорбь. Пока я здесь, время не властно над Арвен, а когда уйду, она уйдет со мной, если захочет.

— Теперь я вижу, — задумчиво проговорил Арагорн, — что выбрал драгоценность не меньшую, чем некогда Верен. Значит, такова моя судьба.

И здесь вещий дар предков раздвинул перед молодым рыцарем завесу времен, и он вдохновенно произнес:

— Но вот что скажу я, Владыка Элронд! Близок срок, когда придется тебе оставить Среднеземье, а твоим детям решать: оставаться здесь или уходить за море.

— Это так, — спокойно кивнул Элронд. — Срок близок, но близок по нашему счету, а для смертных пройдет еще немало лет. Арвен не нужно будет выбирать, если только ты не встанешь меж нами, и тогда одному из нас — либо мне, либо тебе — предстоит разлука, которая горше смерти. Ты не понимаешь пока, как много требуешь от меня… Но пусть будет то, что должно быть. Не скоро мы вернемся к этому разговору, потому что в мире темнеет, и на пороге тяжелые испытания.