Том 3. Властелин колец. Возвращение короля

Видя, что он безумен, Гэндальф отстранил его и бросился внутрь, за ним — Пиппин и Берегонд. Они увидели Фарамира, лежащего в забытьи на каменном пьедестале, вокруг были навалены дрова, пропитанные маслом, так же, как одежда и покрывало Фарамира, но огня еще не было. И тут Гэндальф показал, что под белым плащом его скрыта не только сила знания. Он легко взбежал на груду дров, как ребенка поднял раненого на руки и понес к дверям. Фарамир застонал и сквозь забытье позвал отца.

Денетор вздрогнул, словно пробуждаясь. Пламя в его глазах погасло, он со слезами взмолился:

— Не забирай моего сына! Он зовет меня!

— Да, зовет, — ответил Гэндальф, — но ты не подойдешь к нему. Пока не поздно, его нужно лечить. А твой долг, Правитель, вести войска и защищать Город, хотя бы и ценой собственной жизни! Не мне напоминать тебе об этом!

— Он не проснется больше! — застонал Денетор. — Все напрасно. Зачем нам жить! Зачем ты разлучаешь нас перед смертью?

— Ни тебе, ни кому другому не дано приблизить час своей смерти, — сурово ответил Гэндальф. — Только побежденные силой Мрака в гордости и отчаянии убивали себя. — С этими словами он вынес Фарамира из усыпальницы и опустил на те самые носилки, на которых раненого принесли сюда. Денетор, не сводя глаз с лица своего сына, шел за ним, но перед порогом остановился. — Идем! — обернулся к нему Гэндальф. — Тебя ждут великие дела!

Но Денетор вдруг засмеялся, отступил к столу и выхватил что-то из-под подушки, на которой недавно покоилась его голова. Вернувшись к порогу, он поднял этот предмет — шар темного хрусталя с красным огнем внутри. Палантир в руке Правителя запылал, озаряя его лицо красным светом. Оно казалось высеченным из гранита — жесткое, гордое и страшное.

— Гордость и отчаяние! — вскричал Денетор. — Не думаешь ли ты, что Белая Башня ослепла? Нет, Серый Безумец, я видел больше, чем тебе кажется! Твоя надежда — от неведения! Ступай исцелять кого хочешь, бейся с кем хочешь — все будет напрасно. Вы можете даже победить на Пеленнорских полях, но Силу, которая поднялась ныне, победить нельзя. К этому Городу протянулась только одна ее рука, а надежда уже оставляет нас. Даже ветер твоей надежды обманул тебя. Он гонит по Андуину армаду под черными парусами! Запад пал, и нам пора уйти, если мы не хотим стать рабами!

— Такие речи на пользу Врагу! — воскликнул Гэндальф.

Денетор в ответ гневно рассмеялся.

— Разве я не видел, чего ты добивался, Митрандир? Ты хотел править вместо меня, править на севере, на юге и на западе. Разве не ты приказал этому полурослику молчать или говорить, когда нужно? Разве не ты подослал его ко мне? Но я знаю, о чем ты думаешь. Одной рукой ты держишь меня, как щит против Мордора, а другой ведешь на мое место Бродягу с Севера. Но знай, хитроумный Митрандир, я не буду твоим орудием! Я — Наместник Дома Анариона! Не жди, ты не увидишь меня выжившим из ума камердинером у этого выскочки. Можешь не трудиться, доказывая его права, я знаю, что он из рода Исилдура. Но я не склонюсь перед ним, последышем нищего Дома, давно утратившего и власть, и величие.

— А как бы ты поступил? — сдержанно спросил Гэндальф, словно не замечая упреков.

— Я бы оставил все, как было всегда. Я правил бы Гондором и передал бы власть сыну. Он стал бы Правителем, а не учеником чародея. Но судьба решила иначе, и теперь я не хочу ничего: ни жизни, ни любви, ни чести.

— Ни честь, ни любовь не страдают, если Наместник возвращает данные ему права, — возразил Гэндальф. — А что до твоего сына — дай ему возможность выбирать самому.

При этих словах глаза Денетора снова вспыхнули. Он сжал Камень одной рукой, а другой выхватил из-за пояса кинжал и бросился к носилкам, но Берегонд успел заслонить их собою.

— Вот как! — воскликнул Денетор. — Ты похитил у меня любовь сына, а теперь похищаешь верность моих воинов? Но одного ты не похитишь у меня: права распоряжаться своей судьбой, — И, обратясь к своим слугам, он крикнул: — Сюда, если вы еще верны мне!

Двое из них подбежали к нему. Он схватил факел из рук ближайшего и кинулся к костру. Не успел Гэндальф помешать ему, как он ткнул факел в сухие дрова, и они мгновенно вспыхнули.

Тогда Денетор вскочил на стол, схватил лежащий там жезл Правителя и, сломав о колено, бросил в огонь. Потом он прижал Палантир к груди обеими руками и лег.

Говорят, что с тех пор всякий, взглянувший в этот Камень, если его воля недостаточна, чтобы направить взгляд к другой цели, видел в нем только две старческие обугленные руки.

Скорбно отвернулся Гэндальф и закрыл дверь. Некоторое время оттуда слышался только треск и шум огня, потом раздался громкий вопль, и все смолкло.