Том 3. Волшебная страна

Из других посетителей в «Ките» имелся только Зимородок Он весело поглощал пирог с капустой, запивая его большими количествами темного осеннего пива, а до приезжих господ ему и дела не было. И до чего же бывалый вид был у Зимородка этим утром! Одни только сапоги из мягкой оленьей кожи чего стоили! Они вздымались выше колена, обладали шнуровкой — что там корсаж жеманницы Анны-Сванны из модного романа «Ухищрения Анны-Сванны»! — и страшными разбойничьими раструбами. А куртка, вышитая по подолу и вокруг ворота специальным болотным узором, где в переплетении нитей виднеются бородатые рожи с выпученными глазами и лоси, что сшиблись и перепутались рогами, и рыбы, у которых из жабер вырастают длинные ветвистые растения с шипами и кусачими листьями! А волчий клык на сыромятном ремешке, что болтается на шее вкупе с пучком переливающихся перьев и хвостиком пушного зверька! Словом, каждый квадратный дюйм Зимородка оповещал нечаянного зрителя о том, что перед ним — искуснейший следопыт, какого только возможно встретить на окраинах цивилизованного мира.

И потому нечего удивляться тому, что Эреншельд, расправившись с брокколи и каменной маркровкой, поглядел в сторону Зимородка и поднял палец. Зимородок в ответ поднял брови и приложился к своей кружке. Эреншельд продолжил безмолвный диалог и чуть согнул палец, подтверждая свое намерение видеть Зимородка подле себя. Следопыт как бы нехотя поднялся, забрав с собою пиво в кувшине, и перешел к камину.

— Приятное утро, — молвил Зимородок.

Это замечание поставило Эреншельда в тупик. Он поморгал несколько раз, а затем неподвижным взором уставился в стену — как раз туда, где копоть от факела оставила пятно, напоминающее голую женщину.

— Я к тому, что погодка дивная, — пояснил Зимородок.

— Э… — выговорил Эреншельд. — Вы, сударь мой, должно быть, из местных?

— Я-то? — переспросил Зимородок и поковырял в ухе мизинцем. — Я из разных мест. А что?

— И почем вы берете? — поинтересовался Эреншельд.

— Смотря по работе, — ответил Зимородок — Скажем, извести тролля-детоеда — одна цена, а набить мяса бегепотама — совершенно другая. Смотря по степени риска, затратам времени — понимаете?

Эреншельд поморщился, как будто все эти речи доставляли ему неудобство.

— Мне требуется консультант, — выговорил он наконец, немного неуверенно, как будто и сам не до конца понимал, что именно ему нужно.

— Ну… — протянул Зимородок — За консультации я беру по три гульдена в день.

Эреншельд так и подскочил, тряхнув щечками-мешочками.

— Что это за расценки! — вскричал он. — Да вы сами, как я погляжу, людоед!

— Объясню, — произнес Зимородок невозмутимо. — Консультация занимает у меня почти все время. Ни тебе пива попить, ни поразмыслить о важных вещах. Никакого досуга. Только консультируй да консультируй. Да и работа умственная, а за умственность цена выше.

— Справедливо, — нехотя согласился Эреншельд.

— Но уж зато я полностью ваш, — добавил Зимородок и повернулся чуть боком, чтобы Эреншельду лучше были видны волчий коготь и вышивка с рожами.

— Вы приняты, — решил Эреншельд.

Зимородок набил трубочку и склонил голову набок, показывая, что слушает. От Эреншельда он узнал, естественно, только то, что и без того было ему хорошо известно: о наследстве, необходимости учета новых богатств и дальнейшего их использования (Эреншельд предполагал построить фабрику — в зависимости от обнаруженных ресурсов). Наследник барона Модеста был неприятно удивлен тем обстоятельством, что обжитые земли заканчиваются, собственно, «Придорожным Китом» и дорога, дотоле ровная и наезженная, здесь обрывается, а далее простираются леса и болота, населенные зверьем и всякой нечистью.

Впрочем, Зимородок уверял, что при наличии толкового и опытного консультанта вполне возможно обследовать значительный участок лесного массива без всякой опасности для себя.

Договор скрепили рукопожатием, после чего Эреншельд удалился отдавать распоряжение свите и собирать дорожный несессер, куда были сложены желудочные пилюли, счетные приспособления, тетрадь учета и носовые платки. Зимородок запасся у доброй Алисы связкой вяленой говядины и фляжкой яблочного сидра. Алиса позволила поцеловать себя в румяную щеку, покрытую легоньким белым пушком, и тут появился Эреншельд, кислый, но вполне готовый к путешествию.

Выступили немедленно и почти сразу погрузились в лесную чащу.

Осень в ту пору наливалась красками. Листья как будто потяжелели, взяв на себя бремя яркого цвета, и держались на ветках уже не столь уверенно, но все же пока не поддавались. Мох под ногами пружинил, а по кочкам расстелились сети, затканные зеленобокой клюквой.