Том 3. Восхождения. Змеиные очи

Пламенем наполненные жилы,
Сердце знойное и полное огнём, –
В теле солнце непомерной силы,
И душа насквозь пронизанная днём.

Что же в их безумном ликованьи?
Бездна ждёт, и страшен рёв её глухой.
В озарении, сверканьи и сгораньи
Не забыть её, извечной, роковой.

«В стране безвыходной бессмысленных томлений…»

В стране безвыходной бессмысленных томлений
Влачился долго я без грёз, без божества,
И лишь порой для диких вдохновений
Я находил безумные слова.

Они цвели во мгле полночных волхвований,
На злом пути цвели, – и мёртвая луна
Прохладный яд несбыточных желаний
Вливала в них, ясна и холодна.

«Безумием окована земля…»

Безумием окована земля,
Тиранством золотого Змея.
Простёрлися пустынные поля,
В тоске безвыходной немея,
Подъемлются бессильно к облакам
Безрадостно-нахмуренные горы,
Подъемлются к далёким небесам
Людей тоскующие взоры.
Влачится жизнь по скучным колеям,
И на листах незыблемы узоры.
Безумная и страшная земля,
Неистощим твой дикий холод,
И кто безумствует, спасения моля,
Мечом отчаянья проколот.

«Белая тьма созидает предметы…»

Белая тьма созидает предметы
И обольщает меня.
Жадно ищу я душою просветы
В область нетленного дня.

Кто же внесёт в заточенье земное
Светоч, пугающий тьму?
Скоро ль бессмертное, сердцу родное
В свете его я пойму?

Или навек нерушима преграда
Белой, обманчивой тьмы,
И бесконечно томиться мне надо,
И не уйти из тюрьмы?

«Нашу неподвижность бранью не клейми…»

Нашу неподвижность бранью не клейми:
Нам коснеть в пещерах, созданных людьми.

Мы не можем выйти, мы не смеем жить;
Много здесь предметов – нам их сторожить.

Чтоб не веял ветер, солнце бы не жгло,
Да воды проворной к ложу не текло.

С человеком долго мы вели войну, –
Человек ли скован, мы ль в его плену?

Весела ль, грустна ли вражеская речь, –
Надо ждать решенья – и врага стеречь.

«Рассвет полусонный, я очи открыл…»

Рассвет полусонный, я очи открыл,
Но нет во мне воли, и нет во мне сил.

И душны покровы, и скучно лежать,
Но свет мой не хочет в окне засиять.

Докучная лампа, тебя ли зажечь,
Чтоб взоры направить на мёртвую речь?

Иль грешной мечтою себя веселить,
Приникнуть к подушке и всё позабыть?

Рассвет полусонный, я бледен и хил,
И нет во мне воли, и нет во мне сил.

«Я жил как зверь пещерный…»