Том 3. Записки охотника

«Был у меня еще рассказ, писанный с натуры, — только он мне просто не удался. Сюжет был не для меня: годился бы разве для щедринского таланта. — У матери моей пропала шкатулка с деньгами. Подозрение пало на караульщика, отставного солдата. Нарядили следствие. Допрос происходил во флигеле, который был разделен на две половины: в одной половине расположилась матушка со своими лекарствами, пилюлями и каплями; в другой заседали мой дядя, предводитель дворянства, принимавший участие в следствии по родству, становой пристав и священник, который обязан был увещевать вора. Я был еще мальчиком. Мне очень хотелось присутствовать при этой истории, и так как я знал, что меня оттуда прогонят, то я потихоньку пробрался в темный чуланчик и из этого чуланчика смотрел и слушал. Прежде всего вышел на сцену поп, — крякнул и стал увещевать. Потом становой затопал ногами и заорал. Из соседней половины раздавались стоны, истерические вскрикиванья. Дядя то и дело бегал к маменьке, уговаривая ее: «Soyez raisonable, menagez vous pour vos enfants» [56]— затем прибегал назад и принимался уговаривать преступника возвышенным слогом и тоном благовоспитанного дворянина. Вор не признавался. В комнату набрался, конечно, народ. В числе других стоял отставной солдат и всё усмехался. Дядя в конце концов его заметил. — «Ты что смеешься? Знаешь, разве, что?» — «Дадите мне, ваше благородие, пять рублей — найду деньги». Становой на него кричать: «А! ты, мошенник, заодно!» Но дядя догадался — пообещал пять рублей. «Прикажите», говорит, «ваше благородие, у него в дегтярке посмотреть; у нас в полку всё в деготь деньги прячут!» Как только он это сказал, вор сейчас же в ноги» ( ОстровскаяH.A. Воспоминания о Тургеневе. — Т сб (Пиксанов),с. 85).

Время возникновения замысла неизвестно. Рассказ Тургенева Н. А. Островская относит к 1873 г.

Примечания

I

«Записки охотника», появлявшиеся в печати отдельными рассказами и очерками на рубеже сороковых и пятидесятых годов и объединенные затем в книгу, составили первое по времени большое произведение Тургенева. В нем заключен ответ на центральную проблему эпохи, в которую произведение это создавалось. Создавалось же оно в ту пору, когда в России, по словам Ленина, «всеобщественные вопросы сводились к борьбе с крепостным правом» [57]. «Записки охотника» — художественный суд писателя над крепостничеством и теми явлениями русской действительности, которые сложились в условиях векового господства этого строя. Вместе с тем — это широкое поэтическое полотно народной жизни России в крепостную эпоху. Продолжая то, чего достигли в изображении русского народа Радищев, Пушкин и Гоголь, Тургенев одновременно выработал новый метод изображения. По словам Белинского, он «зашел к народу с такой стороны, с какой до него к нему никто еще не заходил» (Белинский,т. 10, с. 346). Образы крепостных крестьян, созданные Тургеневым, были восприняты читателями как глубоко типические и навсегда сохранили это свое художественное достоинство. Проникнутые духом антикрепостнического протеста и демократической гуманности, «Записки охотника» сыграли важную роль в истории русского реализма, так же как и в развитии русского общественного самосознания. По свидетельству Салтыкова-Щедрина, они «положили начало целой литературе, имеющей своим объектом народ и его нужды» и, вместе с другими произведениями Тургенева, значительно повысили «нравственный и умственный уровень русской интеллигенции» (Салтыков-Щедрин,т. 9, с. 459).

Впоследствии, в предисловии к переводу на русский язык романа Б. Ауэрбаха «Дача на Рейне» (1868), Тургенев указал на то, что «обращение литературы к народной жизни» замечалось в сороковых годах «во всех странах Европы» [58]. Тургенев имел здесь в виду прежде всего «Шварцвальдские деревенские рассказы» самого Б. Ауэрбаха, а также повести и романы из сельской жизни Жорж Санд — «Чёртово болото», «Маленькая Фадетта» и др. Творческий опыт этих писателей был хорошо известен автору «Записок охотника» [59]. Прекрасно знал Тургенев и русскую литературу о крестьянстве [60]. Однако, как указывал Горький, сочинения Жорж Санд могли помочь «установить, организовать известное отношение к мужику, но интерес и внимание к нему вызвал он сам и вызвал грубейшим образом, именно путем бунтов и волнений» [61]. Обращение Тургенева к теме народа, крестьянства и возникновение на этой основе антикрепостнической книги писателя определялось сложившейся в России к середине сороковых годов XIX века общественно-политической ситуацией, превратившей крестьянский вопрос в грозный вопрос, от которого зависели судьбы страны.