Том 3. Зеленый вертоград. Птицы в воздухе. Хоровод времен. Белый зодчий

Много зерен он принес.

Намесили толокна,

И в квашне не видно дна.

Волк от ночи до утра

Ест, — а молвлю я: «Пора!» —

И обглоданный — в квашню,

И круглюсь во славу дню.

Ишь, а мне и невдомек,

Ты прехитрый колобок.

И кружить тебе не лень?

Нет, я свежий каждый день.

СЕМЯ-ЗЕРНО

1

Мечтанья девушек красивы,

Полузакрытые цветы,

Но есть мучительные срывы,

И цепкий зов из темноты.

Меня страшит мое ночное,

В ночах слепое, существо,

Но нашим миром правят двое,

Разрыв — начало для всего.

Цветы каштана в Марте свежем

Горят как свечи под Луной,

Но если взор мы светом нежим,

Зерно растет из тьмы ночной.

2

Вот оно брошено, семя-зерно,

В рыхлую землю, во что-то чужое.

В небе проносятся духи, — их двое, —

Шепчут, щебечут, поют.

Спрячься в уют.

В тьму углубляется семя-зерно,

Вечно одно.

Было на воздухе цветом красивым,

Колосом с колосом жило приливом,

Было кустом,

Малой былинкою, древом могучим,

Снова упало в могильный свой дом.

Духи из пламени мчатся по тучам,

Духи поют: «Улетим! Отойдем!»

Сердце, куда же ты мчишь, безоглядное?

Вот оно, вот оно,

В землю зарытое, малое, жадное,

В смертном живое, семя-зерно.

В подпольи запрятано, прелое,

Упрямо хотящее дня,

Собой угорелое,

Порвалось, и силам подземным кричит:

«Отпустите меня!»

Вся тяга земная

Ничто для него.

Есть празднества Мая

Для сна моего,

Апреля и Мая

Для сна моего.

Кто хочет уйти, отпустите его.

Вся тяга земная

Прядет для меня золотое руно,

И ласка от Солнца есть ласка родная,

И тьма обнимает — для дня сохраняя: —

В глазах ведь бывает от счастья темно.

Душа человека есть в Вечность окно,

И в Вечность цветное оконце — разъятое

семя-зерно.

Серое, тлеет, упрямо уверено,

Что зажжется восторг изумруда,

Что из темного терема

Вырвется к Солнцу зеленое чудо.

Духи порвали огромности туч,

Голос потоков, как пляска, певуч

Весть золотая с заоблачных круч

Из голубого Оттуда.

3

Я вас кроплю водою

Из чистых родников,

Цветы мои, горите

Огнем живых зрачков.

Я вас кроплю слезою

Мгновений и годов,

Цветы мои, светите

Лампадой лепестков.

Я вас кроплю мечтою,

Из крови сплел покров,

Я умер, вы живите,

Наш мир лишь вами нов.

Ушел в века с зарею,

Вернусь из тьмы веков,

Цветы мои, вы нити

Бессмертных жемчугов.

ЮЖНЫЙ КРЕСТ

No quema, sino da luz, este fue-

go del santo amor. Oh diremos que

quema у no quema!

Fray Diego de Estelta

He сжигает, а дает свет, этот

огонь святой любви. О, скажем,

что сжигает и не сжигает!

Фраи Диэго де Эстелья

ЖЕРТВЕННЫЙ ЗВЕРЬ

Белорунный, сребролунный, из пещеры вышел зверь.

Тонкоструйный, златовейный, зажигай огонь теперь.

В старый хворост брызнул шорох, вспышек быстрых перебег.

Зверь пещерный, беспримерный, весь сияет, словно снег.

Златорогий, стройный, строгий, смерти ждет он не страшась.

Струйки-змейки, чародейки, вейтесь, пойте, стройте час.

Струнным строем час построен, час и миг и волшебство.

Снег разъялся, кровь красива, хворост ожил, жги его.

В старых ветках смерть устала спать и ждать, не бойся жечь.

Все, что пламень метко схватит, встанет, словно стяг и меч.

Златорунный, огневейный, красный, желтый бог Костер,

Жги нас, жги нас, как несчетных жег и сжег твой жаркий взор.

ЗАПОВЕДЬ

Не убивай. Не отнимай. Не соблазняй — несоблазненный.

Не завлекай в веселый гай, коль сам не взят тоской

бессонной.

Но если ты взлюбил мечты, как любим сердцем близость

Бога,

Иди, куда зовет звезда, и пусть ведет тебя дорога.

И пусть убьешь: Быть может, ложь, что ты убийца — убивая.

Ведь в битве есть восторг и честь, и есть призыв Родного

края.

И если взят чрез быстрый взгляд весь мир другой — души

плененной,

Возьми меня рукой огня, — блаженным буду я сожженный.

У РУЛЯ

Морским свеченьем горит волна,

Направо волны, налево вал,

Довеял ветер обрывок сна,

В котором разум давно дремал.

Тот сон — безвестность путей иных,

То сновиденье — о берегах,

Еще не спетый дрожащий стих,

Тот клад заветный, что в пеленах.

Я уплываю, так суждено,

Мгновенья пали, их не вернуть,

Увижу ль берег, увижу ль дно, —

На Ориона я правлю путь.

ОРИОН

Ориона, Ориона, Ориона три звезды

Я зову тройным зазывом над стремнинами воды.

Яркий пояс вышний Витязь, чуя с мраком бой, надел,

С троекратным упованьем расширяю свой предел.

Правя к Югу, веря Югу, бледный Север я люблю,

Но, лелея в сердце призрак, волю дал я кораблю.

Ориону, Ориону, Ориону, в битве с тьмой,

Отдаю первоначальность, первый гимн весенний мой.

Витязь встанет, Витязь глянет, и еще за ночью ночь.

Сердце, слушай зовы света, и Судьбу свою пророчь.

Бури страшны — лишь для страха. Веря в звезды — дышет

грудь.

Орионом, Орионом, Орионом явлен путь.

СОЧЕТАНИЯ

Дальний Сириус дрожью объят, колыбелится, тянется свет.

Это — сказ, это — звук, это — сон, перекатная зыбь перезвона.

И как ровно горит перед ним, начертанье высоких побед,

Троезвездный размеренный звон, ослепительный систр

Ориона.

СВЕТОЧ ЮГА

С каждой ночью все направо содвигался Орион,

Каждой ночью был к иному звездным пеньем дух взнесен,

И в нежданный час однажды, над разбегом корабля,

Расцветился знак желанный, чьим огнем жива Земля.

Он земным владеет кругом, четырем велит ветрам,

В первый миг он нас встречает, в смертный час он светит

нам,

В разных ликах засвечаясь, был надеждой разных мест,

В Южном море он взнесенно воссиял как Южный Крест.

КОВЧЕГ ВЕЧЕРНИЙ