Том 4

— Так вот она какая, мамаша у Антона Ивановича! Сын много о вас рассказывал.

— И что он обо мне наговаривал?

— Все только хорошее… Рад, рад лично познакомиться и пожать руку. — Повернулся к Антону, и туфли скрипнули уже не так приятно — коротко, отрывисто. — Вот она, Антон, представительница колхозной гвардии! А если говорить точнее: тот фундамент, на котором покоится наша социалистическая экономика, наше сегодняшнее и завтрашнее благополучие… Это они, вот такие с виду простые, молчаливые казачки, и есть героини полей и ферм!.. Ну, как, мамаша, поживаете? Как трудитесь?

— Спасибо… Ничего живем.

Еще до того, как сесть обедать, а потом и за столом Надя была весьма внимательна к гостю, ухаживала за ним. С озабоченным видом спросила о здоровье его жены и высказала сожаление, что Софья Андреевна приболела и не могла пообедать с ними; с тем же уважением говорила о его сыновьях, славных мальчиках Коленьке и Бореньке. И Евдокия Ильинична поняла, что Савва Нестерович — лицо непростое, и то, что он пришел в гости к ее сыну, случай был важный и исключительный.

— Как вам, Евдокия Ильинична, нравится наш город? — улыбаясь своей приятной улыбкой, спросил Савва Нестерович.

— Не нравится, сынок…

— Мама шутит, — краснея, сказала Надя.

— Зачем же мне шутить? Если не нравится, так и не нравится.

— Люблю людей честных, прямых и откровенных, — сказал Савва Нестерович, расстилая на коленях салфетку. — А почему не нравится, разрешите узнать?

— Теснота… Люди сбились в кучу. Улицу запрудили… И получается, в Трактовой, или еще где, пусто, а тут густо.

— И только это вам не нравится? — удивился Савва Нестерович.

— Маму все тревожит, — с нескрываемым чувством гордости за мать пояснил Антон. — Мама все близко принимает к сердцу. Такой у нее характер…

— Тревога совершенно напрасная, — заговорил Савва Нестерович, съев кусочек селедки и отваренную, политую маслом картошку. — Жизнь, мамаша, и в Краснодаре, и в Трактовой, и повсеместно складывается не так, как хотелось бы, допустим, мне или вам. А если говорить точнее: жизнь людей складывается, как диктуют независимые от нас, так сказать, объективные законы. Это вам понятно?

Евдокия Ильинична молчала.

— Поясню примером, — продолжал Савва Нестерович, принимая из рук Ивановны тарелку с куриным супом. — Вся наша страна, в том числе и Кубань, была аграрной, точнее сказать, крестьянской. А какой стала? Индустриальной. Сказать точнее, стала страной фабрик, заводов… Киваете, мамаша, — значит, это вам понятно. А где строятся заводы и фабрики? В городах. Значит, городам потребовались люди, точнее сказать, рабочие руки. Откуда они пришли? Из деревни, а сказать точнее, из той же станицы Трактовой. Так что не надо печалиться, а надо радоваться тому, что наши города растут, что вырастают новые заводы, фабрики. А химическая промышленность? Она растет и растет! Это же не просто промышленность, а родная сестра сельского хозяйства! — И к Антону: — Антон Иванович, покажи матери наши новостройки, наши новые фабрики, заводы…

— Обязательно покажу, — ответил Антон, с любовью глядя на мать и поглаживая усики. — Это у нас запланировано.

— Трудно в станице, не хватает людей. — Евдокия Ильинична с виноватой грустинкой в глазах посмотрела на гостя и на сына. — Ить ежели и далее жизня пойдет по тому закону, про который вы толковали, то скоро некому будет хлеб сеять и коров доить… Вот такие, как я, состарятся, повымирают. А кто станет на наше место? Молодежь не очень стремится. — Усмехнулась, прикрывая рукой щербину. — Разве что выручит Ивановна? Так эта бабочка тоже уже вкусила сладкого пирога возле господского стола, так что теперь ее обратно в станицу и калачом не заманишь.

— Какие господа? Что вы такое говорите, мамо! — волнуясь, сказала Надя.

— Не обижайся, Надя. — Мать не в силах была сдержать улыбку. — Ежели есть слуги, то, стало быть, есть и господа… А какие они — свои, сказать, советские, или какие еще — это все одно…

— Вы неправы, мамо!

— Надя, не перебивай, — сказал Антон, с восторгом глядя на мать. — Говорите, мамо…

— Все сказала…

— Нелегкий труд колхозников возьмут на свои плечи машины, — пояснил Савва Нестерович. — Сказать точнее, они уже взяли… Сколько на полях техники! И какая техника!

— Машины сами, без человека, не дюже стараются, — ответила Евдокия Ильинична, видя рассерженное лицо Нади. — Теленка машиной не взрастишь, ему сердечность нужна, ласка, да и всякая техника без присмотра, сынок, не обходится. Люди обязаны и знать хорошенько машину, и любить ее, как любит машины, к примеру, мой младший сын Илюшка…

— Машину любить? — переспросил Савва Нестерович. — Это вы, мамаша, очень хорошо сказали. Машины мы уже полюбили. Со временем полюбим еще больше. А вот как быть с горожанами? Не возвращать же людей силой в станицу? А тем более тех, кто в городе нужен. Возьмите вашего сына. Что Антон Иванович будет делать в Трактовой? А здесь у него работы много, без него город не может…