Том 4

— Это все здешний гнусный воздух, — раздраженно бросил Эзра. — Даже на мне он и то сказывается. Почему бы вам не приобрести небольшое поместье, куда можно было бы пригласить приятеля пострелять, и чтобы был хороший бильярд и все прочее? А мы бы уезжали туда на субботу и воскресенье подышать свежим воздухом. Сколько есть людей, которым это далеко не так по карману, и все же они обзаводятся загородными домами. Какой смысл иметь хороший вклад в банке, а жить не лучше своих ближних!

— Я могу возразить на это только одно, — хрипло сказал коммерсант с вынужденным смешком. — У меня нет хорошего вклада в банке.

— Ну, во всяком случае, он недурен, весьма недурен! — уверенно возразил сын и, взяв узкую тонкую книгу, в которую заносился торговый баланс фирмы, принялся постукивать ею по столу.

— Цифры в ней не совсем точны, Эзра, — продолжал его отец совсем хрипло. — Мы вовсе не располагаем такой суммой.

— Как?! — рявкнул младший партнер.

— Ш-ш-ш! Не дай бог услышат клерки! Мы не располагаем такими деньгами. У нас их очень мало. По правде говоря, Эзра, в банке у нас нет почти ничего. Все истрачено.

Несколько секунд Эзра смотрел на отца, окаменев от неожиданности. Недоверие на его лице тотчас исчезло, едва он понял, что старик не шутит, и дикая злоба до неузнаваемости исказила его черты.

— Безмозглый дурень! — взвизгнул он, подняв книгу, и бросился к отцу, словно собираясь его ударить. — Теперь мне все ясно! Ты спекулировал тайком от меня, проклятый осел! Куда ты девал деньги? — И, схватив отца за воротник, он принялся в бешенстве его трясти.

— Не смей ко мне прикасаться! — вскричал старший партнер, вырываясь из цепких рук сына. — Я распорядился этими деньгами насколько мог лучше. Как ты смеешь так со мной разговаривать?

— Насколько мог лучше! — прошипел Эзра, яростно швыряя книгу на стол. — А по какому праву вы спекулировали без моего ведома, а мне внушали, будто я знаю все дела фирмы? Разве я вас не предупреждал сотни раз, что это опасная игра? Вам просто нельзя доверять деньги.

— Вспомни, Эзра, — с достоинством произнес его отец, вновь опускаясь в кресло, с которого вскочил, вырываясь из хватки сына. — Вспомни, что я потерял те деньги, которые сам же и нажил. Когда ты родился, фирма уже процветала. В самом худшем случае тебе только придется начинать с того, с чего начинал я. Но ведь нам еще далеко до разорения.

— Только подумать! — вскричал Эзра, бросаясь на кожаный диван и закрывая лицо руками. — Только подумать, как я рассказывал всем о нашем состоянии, о нашем богатстве! Что теперь будут говорить Клаттербек и члены клуба? Разве я могу отказаться от жизни, к которой привык? — Тут он сжал руки и, повернувшись к старику, заговорил с жаром: — Мы должны вернуть наши капиталы, отец! Должны! Любой ценой, любыми средствами! И должны это сделать вы, потому что вы же их и потеряли. Что мы можем предпринять? И много ли у нас времени? А в Сити про это уже известно? Как же я теперь покажусь на биржу? — бессвязно бормотал Эзра, приходя в исступление при мысли о том, какое будущее его ждет.

— Успокойся, Эзра! Ну, успокойся же! — уговаривал его Гердлстон. — У нас остается еще немало возможностей, только надо умно ими воспользоваться. Что толку сетовать о прошлом? Я готов признать, что поступил дурно, употребив эти деньги без твоего ведома, но побуждения мои были самыми благими. Теперь же нам следует вместе хорошенько подумать о том, как возместить наши потери, а для этого есть несколько путей. Тут мне нужна помощь твоего ясного, делового ума.

— Жаль, что вы вспомнили про него только теперь, — угрюмо заметил Эзра.

— За свою ошибку я понес наказание, — кротко сказал его отец. — Изыскивая выход из нашего горестного положения, мы должны помнить, что всегда можем воспользоваться нашим кредитом, к которому еще никогда не прибегали. Так мы раздобудем средства, чтобы осуществить наши будущие планы.

— Много ли будет стоить наш кредит, когда станет известно, что нам грозит банкротство?

— Но это не может стать известным! Никто ничего не подозревает. В худшем случае подумают, что на наших делах сказался временный застой в торговле, но узнать печальную истину не может никто. Только ради всего святого, как-нибудь сам не проговорись!

Эзра сердито выругался. Землистые щеки Гердлстона покраснели, а глаза гневно блеснули.

— Следи за тем, какие выражения ты употребляешь, Эзра! Моему терпению есть предел, хотя я и готов многое извинить тебе, понимая, как тебя поразило известие о катастрофе, в которой действительно виноват я.

Молодой человек пожал плечами и начал нетерпеливо постукивать каблуком по полу.

— Я вижу несколько возможностей вернуть наше прежнее состояние, — сказал коммерсант. — Если нам удастся раздобыть достаточно денег, чтобы удовлетворить наших нынешних кредиторов и дождаться конца этой полосы неудач, счастье нам улыбнется и все будет хорошо. И прежде всего, мой мальчик, я хотел бы задать тебе один вопрос. Что ты думаешь о дочери Джона Харстона?

— Девушка как девушка, — коротко ответил молодой человек.