Том 4. Аскетическая проповедь

После смерти о. Леонида Бочков взялся составить его жизнеописание. Не полагаясь на память, он тщательно собирал материалы об о. Леониде и, в частности, записал в Петербурге весьма интересные воспоминания архимандрита Иосифа о пребывании монахов Леонида и Феодора на Валааме и в Александро-Свирском монастыре [1594]. Эти сведения затем повторялись во всех биографических очерках о старце Леониде. Однако Бочков не довел свой труд до конца, хотя дважды принимался за него. Его записками позже воспользовался биограф старца Леонида Климент Зедергольм и автор «Описания Иоанно-Предтеченского скита Оптиной Пустыни» ученый монах Леонид Кавелин. В их книгах приведены обширные отрывки из этих записок — описание скитских келлий и рассказ об окружении старца в Скиту [1595]. Записки Бочкова — своеобразный {стр. 575} очерк личности и деяний оптинского подвижника. Судя по сохранившимся отрывкам, о. Леонид, его образ жизни, его речи произвели сильное впечатление на Бочкова и, вероятно, сыграли важнейшую роль в дальнейшей его судьбе. «Я скажу еще об одном особенном свойстве о. Леонида, — писал Бочков, — в его присутствии многие ощущали внутренний мир, успокоение сердечное и радость. Те помыслы, которые казались страшными, неодолимыми и непрестанно тревожили, — исчезали при нем, как будто их никогда и не было. Это всего лучше известно монашествующим, страдавшим своими духовными болезнями, мало известными миру.

Отец Леонид для многих был живой книгой: учил делом — что более всего действует на наши чувства и нас убеждает; учил и словом — как понимать евангельское поучение, как приводить его в исполнение и как врачевать им наши немощи» [1596]. Во всем этом чувствуется нечто личное, пережитое и испытанное самим Бочковым.

О старце Леониде Бочков впоследствии вспоминал и в своих письмах [1597], и в сочинениях на духовные темы [1598]. «Подобным о. Леониду быть — было бы великою милостию Господа Бога нашего», — признавался он Е. Н. Шаховой в письме от 8 апреля 1864 года [1599]. Бочков посвятил оптинскому подвижнику стихотворение «Памяти отца Леонида» (другое название — «Плач на гробе отца»), в котором создает яркий образ старца, рисует вполне достоверную картину его жизненной судьбы, его злоключений и преследований.

Сложивши иго тяжкого правленья,
Ты иго послушанья возложил;
Оставя явное Богослуженье, —
Ты явно человечеству служил.
Я помню твои кроткие советы
И власть твою над сердцем и умом;
И как легко было давать обеты,
Когда ты был порукой пред Творцом.
И как легко тогда было спасенье,
Когда ты путь указывал детям:
{стр. 576}
Путь послушания, любви, терпенья —
Ты сам прошел по серным сим стезям.
Ты не носил личины фарисейской,
Открыт и прост и сердцем, и лицом;
Ты шутками учил твое семейство,
И дети были веселы с отцом [1600

].

Бочков и после кончины старца Леонида не раз бывал в Оптиной. Целых четыре месяца, с 11 июня по 11 октября, он прожил здесь в 1845 году, причем, как указывается в «Летописи скита Оптиной Пустыни», «нарочито отложил выезд», несмотря на требование архиепископа Полтавского Гедеона [1601]. Бочков вновь прибыл в скит Оптиной Пустыни 30 августа 1847 году, возвращаясь из Иерусалима. В начале сентября он вместе со старцем Макарием и монахом Петром Григоровым навещает И. В. Киреевского в его имении близ Белева. И только 19 сентября, опять же вместе с о. Макарием, Бочков через Тихонову пустынь отправляется в Малоярославецкий монастырь [1602], где в ту пору игуменом был о. Антоний, тесно связанный с Оптиной, и с которым иногда путали Бочкова, также нареченного в монашестве Антонием [1603]. В Оптинском монастыре Бочков встретился с сосланным сюда за резкое обличение властей валаамским игуменом Варлаамом [1604].