Читаем Том 4. Беседы еретика полностью

О тяжести жизни в Петербурге: даже Бетси… (283) («Цемент? Размазня… (Васенька)») (Все время – противоречия…) После «счастлива» она в спальне принимает морфий. (290)

?(25-30-31. Дворянские выборы. Левин. Облонский. Вронский. Анна тревожится – одна, неприятное письмо Вронскому от нее. (323)

32. Начало охлаждения. Морфий… Вронский «показывает самостоятельность». Возвращение Вронского с выборов: холоден. Больше: злоба в глазах… (328)

Тарас Бульба*

Обнесенный высокой стеной двор Академии в Киеве. На дворе – буйно-веселая ватага молодых казаков и среди них сыновья казацкого полковника Бульбы, Остап и Андрей. Эта молодежь кончила учение, завтра они едут по м <на этом рукопись обрывается>.

Братья Земганно*

Цыганка Степанида.

Ортанс – канатная плясунья. Геркулес.

Джанни – трапеция и жонглер.

Кошгрю – клоун, «гуттаперчевый человек».

Томазо Бескапе – «мим двух миров», автор пантомимы.


Геркулес, истощенный человек, теряет силу.

«Контакт нервов» у акробатов – крик «во!»[76].

Пара серьезных и грустных клоунов-философов.

«Je te releverai d'un coup de pied dans le cul…»[77].

Герой спрыгивает с верха омнибуса (в Лондоне).

Вина не пьют.


Он прогуливается перед афишей со своим именем, остановился. Разговор женщин. Его узнали по портрету.

«Les artistes doivent s'astreindre aune hygiene des pretres»[78].

Герой ужинает у дамы: холодно любезен. Дама оскорблена. Мстит.

Закулисы – быт, картина. («Les Freres Zenganno»[79]. 150.)

«Ох!» – всей публике… Музыка – и пауза!

Брат на краю бочки, а другой с трамплина прыгает на его плечи. И 1-й – падает, потеряв равновесие, 2-й стукается с размаху о бочку, падает на землю, поднимается – и сейчас же снова падает.

Герой – целомудренный, жертвует женщиной, которую любит, убивает ее (трапеция?) – потому что она губит его своей любовью, он ослабел. Вся труппа, дружная (Степанида), требует, чтоб он ее уволил, он предпочитает… Последняя ночь… {Можно соединить с «кольцами».} {«Вильгельм Телль – выстрелом?»}

В этой дружной семье с появлением Мэри начинаются раздоры, ревности etc… «Геркулес» подрезает трапецию – в тот же решительный вечер…

У героя к ней (Томпкинс?) – антипатия. Клоун за < 1 нрзбр. Х А она – все время фиксирует его глазами покупателя рабов на рынке…

Американка мисс Томпкинс: катанье на санях по аллее, усыпанной сахарным песком; «ураган» – воспроизводимый в номере. (184, Z)

NB Она в отеле, утром, на трапеции, полуголая, курит папиросу (изумленная горничная). Постоянно цепляется за трапецию…

Сцена с директором цирка, запрещающим ей курить.

В сцене с героем в цирке: он дает ей пинок в нос в клоунаде.

Она была акробаткой, вышла замуж, через год муж умер, она стала миллионершей, но не забыла о своем искусстве.

Она летит с трапеции на трапецию – с вскриком индейцев.

Эта таинственная Томпкинс в манеже, на ковре, в подушках. Лошади, украшенные драгоценностями…

Садистическое пристрастие: видеть всякие катастрофы, извержения вулканов, казнь в Париже etc…

Капризы: заплатила, чтобы разрушили беседку в саду дома, где она жила («disgracious»[80]); заплатила 1000 франков, чтобы в ресторане уволили непонравившегося ей гарсона («он имеет вид продавца барометров»). Она не выносила никаких противоречий.

Необычайное здоровье, здоровая, правильная жизнь… Когда она, потная, прыгала на свою лошадь, пахло теплым хлебом. Красивое, крепкое тело, красивое лицо, но – хищное, в простоте…

После № Томпкинс – ее паузу отдыха-заполнял клоун (герой). Он говорил от имени всех ее бесчисленных обожателей… Он воспевал (иронически преувеличивая) ее тело, он признавался в любви, он затягивал эту паузу – публика хохотала…

Публика хохотала, особенно галерка. Кричали:

– Еще! Еще!

Он цеплялся за хвост лошади Томпкинс, умоляя… Когда она раскланивалась гордо, почти не сгибая тела, он передразнивал ее rigidite[81]. Он преследовал ее уже и на репетициях…

NB Le cirque ambulant[82] de <1 нрзбр.>, Amoris <1 нрзбр.>. Зебры; гиппо; «Эдип»; слоны танцующие; японские эквилибристы; арабские прыгуны; trapezes volants[83] – французы.

Представление: клоуны, trapezes volants; эксцентрические танцы; аттракционы.

«Спотыкающийся» печальный клоун: «Pauguste» qui trdniche[84]. Знаменитый Beby. <1 нрзбр.>.

Дура деревенская – невеста (в пантомиме – как у Фрателли).

М. Loyal – dresseur des chevaux[85]. Интеллигентная наружность и нелепые приключения.

Клоун-auguste – <1 нрзбр.>, который разыгрывает из себя хитреца, выходящего победителем из всех положений.

Лампочка в заду, вертящийся парик.

Слон наступает на нее…

Слон в штанах.

Le dompteur – укротитель.

Пантомима (сначала – репетиция?), во время которой выстрелы (холостые); пистолет оказывается заряжен. Промах! Один другому:

– Ты что – хочешь, чтоб я прыгал вниз с вершины башни Сен-Жака?

Прыжок с трамплина – на 13°.

Слон несет на хоботе танцовщицу. Кладет ее на землю, наступает на нее, прикрытую доской (она проваливается в трюм, на этот раз – трюм закрыт).

Шимпанзе – ревнует, бесится…

Trapezes volants. «Икар». Акробатические танцы: негры; Ж. Бейкер. Аржантина.

Перейти на страницу:

Все книги серии Е.И.Замятин. Собрание сочинений в пяти томах

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне