Том 4. Беседы еретика

Появляется Орлов со священником. Священник, узнав Царя, пугается еще больше, хочет упасть на колени. Царь удерживает его и приказывает начать обряд. Священник дрожащими руками набрасывает на себя облачение. Сзади взволнованного Царя становится садовник: этот старик совершенно спокоен, его ничем не удивишь. Сзади Кати – Орлов. Налетая на огонь свечей, кружится бабочка. И в этой странной обстановке, среди упакованных чемоданов, начинается венчание Царя и княжны Долгорукой… «Только вы, батюшка, поскорее…» – шепчет Орлов священнику перед началом…

«Скорее… Скорее!» – торопит Степанов Анну. На столе перед ней – колба, куски динамита. Она запаивает на спиртовке стеклянную трубочку. «Где контакты?» – спрашивает Степанов, ощупывая все на столе, лихорадочно жует. «Где контакты?» – уже почти кричит он. Анна пододвигает к нему ящичек с зажимами для проводов и двумя кнопками на крышке. Присоединив к ним провода, Степанов спускается с фонарем в подполье, чтобы проверить там проводку.

День. Та же комната в железнодорожной будке, но уже все убрано. Положив голову на стол, спит Анна. Тикают стенные часы. Степанов надевает куртку железнодорожного сторожа и выходит. Он идет по рельсам, осматривая путь. Вдоль рельс проходит солдат охраны с винтовкой, вдали виден другой, третий. Возле одного из солдат с любопытством вертится Ваня. Степанов сердито отсылает его домой: тут ему не место…

[«Сторож» знает, что царский поезд – идет вторым.

В пути, ночью, на маленькой станции Царь переходит из своего поезда в свитский – в купе своей молодой жены.]

Та же комната в будке, но уже поздний вечер. Анна, в лихорадке ожидания, смотрит на стенные часы. Степанов беспокойно ходит взад и вперед. Ваня просит у него позволения пойти посмотреть, как поедет Царь «на двух поездах».

Искры летят в темноте из трубы мчащегося паровоза.

Купе Долгорукой. Задернутая шторой лампочка в потолке, полумрак. Слышен голос Кати: «Нет-нет… Мне одной страшно… Еще только одну станцию вместе, а потом…»

В будке Степанова слышен далекий свисток паровоза. Анна бросается к открытому окну, Степанов – к контактам. Анна – обернувшись к Степанову – отрывистым шепотом: «Подожди – это свитский… Я тогда скажу…» За окном перед ней вырастают огненные глаза паровоза, с грохотом проносится свитский поезд. Короткая пауза тишины. Вдруг, вспомнив что-то, Степанов подбегает к занавеске, отдернул ее, в ужасе говорит Анне: «Ваня… Он наверное там…» – и бросается к двери. Анна не слышит его: она целиком поглощена тем, что видит за окном: там вдали уже показались огни второго поезда. Свисток паровоза… Степанов, вцепившийся в ручку двери, с усилием отрывается от нее, кидается к контактам. Грохот поезда. Анна оборачивается: «Вот… Теперь!» Степанов нажимает кнопки…

За окном – отдаленная вспышка пламени, грохот взрыва, секунда мертвой тишины. Степанов стремительно выбегает наружу.

В темноте – мелькание фонарей, лиц, бегущих ног, сверкающих штыков, крики. Свалившиеся с полотна, развороченного взрывом, вагоны и паровоз царского поезда. Из паровозного котла со свистом выходит облако пара, застилая экран…

Ярко освещенный коридор в свитском вагоне. Полуодетые дамы, офицеры, придворные, окружившие Царя, возле него – Орлов. Неясный, взволнованный говор. Из своего купе выходит Долгорукая. Царь подходит к ней и, склонившись, молча целует ей руку. Все затихли. Мимолетные, многозначительные взгляды…

У рельс под фонарем – Степанов на коленях перед лежащим Ваней. Он окликает мальчика. Ваня открыл глаза. Через силу улыбаясь, мальчик взял руку брата, крепко вцепился в нее. К Степанову подбегает телеграфист и шепчет ему: «Царь жив! Уходи!» Степанов, не отвечая, не двигаясь, свободной рукой вынимает из кармана какой-то конверт, передает его телеграфисту, тот быстро уходит.

Остановившись возле одного из уцелевших вагонов царского поезда, телеграфист быстро прикалывает конверт на видном месте и исчезает в темноте.

Степанов – в прежней позе над Ваней, продолжающим держать его руку. Ваня услышал приближающиеся шаги, голоса, звон шпор, делает движение головой, не открывая глаз, крепче сжимает его руку – Степанов остается. Подбежавший жандармский офицер наклоняется, вглядывается: «Ты кто? Здешний сторож?» Степанов молчит. Офицер оборачивается назад – к солдатам: «Возьмите его!»

Растерянный, запыхавшийся, потерявший всю важность Шувалов быстро входит в коридор свитского вагона, подает Царю конверт. Царь вынул письмо, читает. Лицо его остается непроницаемо-спокойным, он знает, что все на него смотрят, только чуть заметен тик под глазом. В письме – предупреждение от имени Тайного общества, что приговор все равно будет приведен в исполнение – не позже чем через месяц. «Что это?» – тревожно спрашивает княжна Долгорукая. «Ничего, ничего…» – Царь поспешно прячет листок и поворачивается к Шувалову: «Едем!» – «Ваше величество!» – умоляюще начинает Шувалов. Царь резко обрывает его: «Я должен!» – и, пропустив вперед Долгорукую, входит за ней в купе.

Поезд медленно двигается.

<1933–1934>

Вешние воды *