Том 4. Чистое Сердце. Флибустьеры

С этой минуты я не расставался с команчами. Мои учителя посвящали меня во все тайны прерии, и я делал большие успехи. Вскоре меня уже считали лучшим охотником и одним из самых храбрых людей этого племени. В многочисленных стычках с неприятелями я получил возможность оказать моим соплеменникам значительные услуги. Мое влияние росло, и теперь я не только воин, но еще и вождь, уважаемый и любимый всеми. Нокобота, благородный юноша, неустрашимое сердце которого не терпело покоя, погиб в засаде, устроенной апачами. После ожесточенной битвы мне удалось отбить его и израненного доставить обратно в племя. Сам я был опасно ранен и, добравшись до деревни, упал без сознания со своей драгоценной ношей. Самые нежные и усердные заботы моей матери не смогли спасти его; мой бедный брат умер, благословляя меня за то, что я не оставил его в руках врагов и избавил от скальпирования, самого большого позора для индейца.

Несмотря на знаки дружбы и любви, которые постоянно оказывали мне вожди племени за самоотверженную защиту брата, я долгое время был безутешен после его смерти, да и сейчас, несмотря на время, прошедшее после этой катастрофы, я не могу без слез говорить о нем. Бедный Нокобота! Душа — простая и добрая, сердце — благородное и преданное! Найду ли я еще когда-нибудь такого верного и надежного друга?

Теперь вы знаете мою жизнь не хуже меня, мой любезный Транкиль. Моя добрая, дорогая мать, почитаемая индейцами, как посланница всеблагого Провидения, счастлива — или, по крайней мере, кажется такой. Краснокожие приняли меня, как сына, когда мои соплеменники оттолкнули меня, и дружба их всегда была неизменна. Живя их жизнью, я совершенно забыл, что я белый. Я вспоминаю о моем происхождении лишь тогда, когда требуется моя помощь несчастному белому, подобному мне. Белые трапперы и охотники этого края считают — не знаю почему — меня своим вождем и усердно пользуются любым случаем доказать мне свое уважение. Таким образом, я добился для себя относительно завидного положения. Но несмотря на это, чем больше времени проходит, тем больше воспоминание о событиях, которые привели меня в пустыню, оживает в моей памяти, тем больше я опасаюсь, что никогда не получу прощения совершенному мной проступку.

Он замолчал. Охотники переглянулись со смешанным чувством уважения и восхищения, которое они испытывали перед этим человеком, так искренне раскаивающимся в преступлении, которое многие сочли бы просто маленькой погрешностью.

— Я уверен, — воскликнул вдруг Транкиль, — что Бог давно простил вас. Гм… люди, подобные вам, довольно редки в пустыне, дружище!

Чистое Сердце слегка усмехнулся этим наивным словам охотника.

— Теперь, друг мой, так как вы знаете меня хорошо, выскажите откровенно свое мнение, каково бы оно ни было, и я обещаю последовать ему.

— Э! Мое мнение очень простое: идите с нами.

— Но ведь я говорил, что я мексиканец.

Канадец рассмеялся.

— Э-э! — сказал он. — Я думал, вы выше этого предрассудка, честное слово!

— Как, выше этого предрассудка?

— Pardieu! Это ясно как день.

— Я уверен, мой друг, что вы мне можете дать только добрый совет, поэтому я слушаю вас внимательно.

— Решайте сами; мне не требуется много времени, чтобы вас убедить.

— Я ничего другого и не желаю.

— Начнем по порядку. Что такое Мексика?

— Как что такое Мексика?

— Да. Королевство это или империя?

— Это — союз.

— Отлично! Итак, Мексика представляет собой республику, состоящую из нескольких союзных штатов.

— Да, — сказал Чистое Сердце, улыбаясь.

— Чем дальше, тем лучше; значит, Сонора и Техас, например, составляют свободные штаты, которые могут, если им это нравится, выделиться из союза?

— А-а! — сказал Чистое Сердце. — Я не думал об этом.

— Не правда ли? Вы видите, мой друг, что нынешняя Мексика (не та, какой она была во времена Моктесумы [37] и испанцев, так как первая занимала только мексиканское плоскогорье, а вторая, под именем Новой Испании, включала в себя часть Центральной Америки) только косвенно может назваться вашей родиной, потому что вы родились не в Мехико, не в Веракрусе, а в Соноре, вы сами это сказали. Следовательно, если вы, как уроженец Соноры, приходите на помощь техасцам, то вы следуете только общему примеру и никоим образом не изменяете вашей родине. Что можете вы ответить на это?

— Только то, что ваше рассуждение правдоподобно и не лишено известной логики.

— Должно ли это значить, что я вас убедил?

— Нисколько, но все же я принимаю ваше предложение и сделаю то, что вы хотите.

— Вот вывод, которого я, судя по началу вашей речи, никак не ожидал.

— Это потому, что под вашей техасской идеей кроется другая, ради которой я и хочу помочь вам.

— А именно? — сказал канадец с удивлением.

Чистое Сердце, нагнувшись к нему, спросил:

— Не надо ли вам покончить наконец с Белым Охотником За Скальпами? Или вы больше не вспоминаете о нем?

Охотник вздрогнул и, крепко сжимая руку молодого человека, сказал:

— Спасибо!

В эту минуту в комнату вошел Черный Олень.

— Мне надо говорить с моим братом, — сказал он Чистому Сердцу.

— Согласится ли мой брат говорить при моих друзьях, белых охотниках?