Том 4. Драматические поэмы. Драмы. Сцены

Треух немецкий,
Грозя грозе железной палкой,
Строил белый город на месте болот.
И дыры, сшитые в зипуне –
Зимой нагие Волги плечи –
Открыли Горячее поле.
Два города, два выстрела, два глаза –
Они друг друга стерегут,
В окопах скрыты до отказа.
Война!
Война речей, одежд, движений, пищи.
Два города в упор друг в друга целятся
Стволами ненависти.
Чу, перебежчик – пес
Кость жирную пещерному люду принес,
И люди вышли кучей её делить.
В том городе русло свободной волны
Затянуто в доски умершего моря.
Как женщины грудь – китовым усом,
Затянуто русло Невы серыми досками волн.
Из трупа морей
Эти львы и серые ступени
Вели к дворцам, одетым в камень-кружевняк.
Прямой суровый камень (похож на слово «нет»)
Вдруг делался кудрей воздушней
И вьется вьюгой каменной (воздушней кружева),
Где каменеет женский поцелуй.
Цари здесь жили
И темнели в окнах по ночам.
А там столетние полы конюшен,
Город, чьи стены из сена,
Прошедшего конский живот,
Населены детьми и старцами.
Кто первый спустит свой курок?
В венце навоза нищета
Иль белый царь, народам грозный?

<15.>

Город белый, тревогу забывший,
Тысячей белою зайцев заснувший,
Лишь чернеют трубы – уши.
К нему с головней крадется злоба
Поджечь высоких замков надменную речь.
Этот час – повар,
Чтоб поднялся <навар> и говор
До облаков
Это Москвы рука
Мстила невским царям,
Снимая венец: выручи!
Это в замки забралась
Грозная тень – непрочитанная книга.
Имя ей – Хам.
Вам тесаки –
Дома высоки.
Вам секачи –
По горлу щекочи.
Тот ящик струн,
Где барышни слышался вой
И звуки Шопена, –
Из окна по мостовой!
Пива немецкого хлынула пена
К выскочке финских болот:
Это ринулось Поле Девичье
Отомстить за царевича
Великому царю в треуголке,
В заморском треухе и с палкой.
Это Ходынка
Над трупом невских царей
Воет зловеще в волынку.
Отплясать за царевича
Пляску злобы и надсмешки.

16.