Том 4. Ход белой королевы. Чаша гладиатора

– Пьер, – вдруг тихо взмолился Сеня, – я что-т-т-то никак не выйд-д-д-ду. Тут спасительная мысль пришла ему в голову, неукоснительно уходившую под воду. – У меня судорога. – Сеня слышал не раз о том, что судорога случается даже и у самых лучших пловцов и признаться в этом совсем не предосудительно.

– О-о-о, судоргога – это очень плохо. Ложись сразу на спину, – скомандовал Пьер, – и уколи себя в икру, если у тебя есть булавка.

– Я без булавки плаваю, – признался совсем уже безнадежным голосом Сеня.

– Напргасно, совершенно напргасно, – поучительно прокартавил Пьер, – в пргохладной воде лучше купаться, всегда имея при себе булавку на всякий случай. Воткнул бы в пояс тргусов. Что, она тебе плавать бы помешала? Ты, между пргочим, осторгожней, если судоргога. Тут глубоко и может дно затягивать. – Пьер шагнул к самой кромке воды. – Ох, тут скользко как! Давай на всякий случай ргуку.

Сеня изо всех сил уцепился за руку Пьерки, чуть не стащив его в воду. И тот, видно, почувствовал, что дело неладно. Он стал очень серьезным.

– Дергжись кргепко, Гргачик, – проговорил он. – Не тргусь.

Он помог Сене вскарабкаться на берег. Пьеру пришлось тащить его изо всех сил, так как Сеня совсем ослаб. Собравшись в комок, обхватив свои трясущиеся плечи ладонями, Сеня присел на корточки и тихонько попросил:

– Т-ты никому не рассказывай, ладно?

– Какой ргазговорг, – ответил Пьер.

– А то неудобно.

– Еще бы! Дежургный, – понял его Пьер.

– Спасибо тебе, – продолжал Сеня. – Я бы сам в жизни не вылез.

– Чего там спасибо. Пустяки. – Пьер помедлил и принялся обеими руками растирать задрогшую спину Сени. – На контргольной ргассчитаемся – тоже поможешь вылезти.

И они вернулись в школу, где все давно уже спали.

Мог ли он после всего этого не послать решения задачки Пьеру, а заодно уж и Ремке Штыбу во время контрольной? Он понимал, что это не очень-то хорошо. Не такое пионерское поручение давали ему. Но ведь приз надо было выиграть. Ксана, как казалось Сене, не пережила бы, если бы приз имени ее отца с первого же раза ушел в, другую школу. Да и как было не помочь Пьеру, у которого, когда он оглянулся со своей парты на Сеню, было такое выражение, которое, должно быть, бывает у тонущего, пытающегося выкарабкаться из воды человека. Сеня не знал, какое выражение лица было у него самого в ту ночь, но он теперь хорошо понимал, что испытывает человек в подобном положении…

Пьер получил за контрольную пятерку. А Ремка, тот даже при готовом решении не мог заработать больше тройки, – такую мазню развел в задаче. Но тройка эта все-таки была уже отметкой, при которой допускали в команду эстафеты. Теперь надо было выправить обоих бегунов по литературе. И у Пьера и у Ремки одинокие четверки и кучковавшиеся тройки перемежались двойками. С такими оценками неумолимая Ирина Николаевна не допустила бы ни того, ни другого к участию в состязании. Дело могло спасти домашнее сочинение, которое задала всему классу Елизавета Порфирьевна. «Моя любимая книга» – такова была тема. Хуже уже нельзя было придумать. Любимые книги! Легко сказать!.. Пьер читал до приезда в Сухоярку главным образом детективные романы.

Хорошенькое будет дело, если он принесет Елизавете Порфирьевне сочинение, в котором будет утверждать, что его любимая книга «Приключение кровавого Фантомаса», «Любовь на дне ада» или «Убийство в полночь». Что касается Ремки Штыба, то ему уже сама постановка вопроса казалась издевательской. Самая любимая книга? Он вообще терпеть не мог книг. Ему приходилось кое-что читать по обязанности, но любить это занятие казалось ему делом недостойным настоящего парня. Если бы хоть еще насчет кино спросили.

– Ну в конце концов, – обратился Сеня к обоим приятелям, когда уже приближался срок сдачи домашних работ, – «Молодую гвардию» в кино вы же видели?

– Ну, видел, – сказал Ремка. – Это как одна там дроби бьет, цыганочку танцует, Любка?.. А на самом деле она против фашистов действует?

– Вот, вот, это самое!

– Это можно, – сказал Ремка. – Пиши, что это моя любимая.

– Ну, а ты? – обратился Сеня к Пьеру.

– Жюля Верна можно? – спросил Пьер.

– Конечно, можно.

– Ну, тогда это пусть будет «Дети капитана Гранта», – согласился Пьер.

– Стой! Это и я тоже в кино видел, – откликнулся Штыб. – Ты лучше мне пиши про это.

– Нет уж, – сказал Сеня, – ему простительно, он недавно к нам приехал. Вот пускай и пишет про Жюля Верна. Тем более, что француз.

– Нет, писать это ты будешь, – уточнил Ремка.

– Я тебе помогу, Пьер, – попытался было вразумить товарища Сеня, – но пиши сам. А то ведь будет заметно. И потом лучше бы сразу уж про три книжки. Они ведь друг с дружкой связаны – «80 тысяч лье под водой», «Дети капитана Гранта» и «Таинственный остров».

– Я «Таинственный остров» уже немножко забыл, – сказал Пьер.

– Ну, я тебе напомню. Помнишь, как они на острове оказались и там им все время кто-то помогал, спасал их, а оказалось, это капитан Немо.

– Давай, давай про них, – милостиво согласился Пьер. – Я вообще морское люблю. Пиши.