Том 4. Ход белой королевы. Чаша гладиатора

Но этого было мало. Принц размотал тоненький белый провод и подключил его к приемнику. На концах провода были маленькие капсулы – наушники. С одним из них, натягивая провод, принц ушел за кусты густо росшего здесь лавра, а Тараске велел вставить в ухо капсулу на другом проводе, включенном в приемник. И Тараска услышал тихий голос Дэлихьяра, который прятался за кустами. Так что этот транзистор мог, оказывается, работать и как телефон. Это было здорово! Такого аппарата ребята еще никогда не видели. Тогда, чтобы принц не очень уж заносился, бледноватый и вялый Гелик Пафнулин, снискавший уже у старших ребят кличку «Графа Нулина», никак не загоравший сынок директора комбината бытового обслуживания, считавшегося, по словам Гелика, крупным начальником, вдруг сказал:

– Ну и что же! А у моего папы есть персональная и даже личная собственная машина «Волга», спецсборки, с хромировкой вокруг. Вся облицовка такая. Автомашина, понял?

На принца это, конечно, не произвело никакого впечатления. Он снисходительно посмотрел на Гелика, двинул бровями и сказал:

– А у меня есть свой слон.

Все только и успели закрыть рты, чтобы не ахнуть.

– Собственный, индивидуальный? – спросил Тараска, оправившись от изумления.

– Как это? – не понял принц. – Мне, у-это, брат подарил, король.

– И большой мощности слон? – поинтересовался Несметнов.

– Большой. Белый. Зовут Бунджи. Я ему говорю, у-это:

«Бунджи, Бунджи». И он, у-это, сразу идет ко мне и делает так хобот. И я к нему, у-это, сажаюсь, и он, у-это, меня – хоп! И я на нем еду. Высоко там. Там кабина, где, у-это, спина.

Все долго молчали, совершенно сокрушенные сообщением принца. Свой слон – это, конечно, кое-что. Необходимо было как-то выравнять положение.

– А у вас, значит, все еще царизм? – спросил Тараска.

– У-это, как – царизм? – не совсем понял принц.

– Ну, значит, король там правит, капиталисты. А у нас вот, между прочим, скоро уже коммунизм станет.

– У-это, как – станет?

– Ну, значит, каждый будет работать, сколько он может, в силах, а получать сколько надо. Принц радостно закивал головой:

– У-это, у меня уже есть, у-это, коммунизм. Чего умей – делай, чего не умей – не делай. Сколько, у-это, хочу – давай-давай.

Ярослав Несметнов посмотрел на него со снисходительной насмешкой:

– Умный ты, а еще принц. Чудило ты заморское, сообразил… Коммунизм для всех, а не для одного.

– А если для одного, это и есть типичный царизм, – дополнил Тараска.

Тут из-за куста опять вылез никем не замеченный Ростик. И как он тут оказался, никто не понял. Но Ростик успел просунуться к принцу, и было уже поздно удерживать его.

– А кто главнее – король или царь? – сказал Ростик. Он, собственно, собирался спросить, кто хуже, но у него хватило деликатности смягчить вопрос.

Ответа он не успел дождаться, так как ему пришлось срочно удирать за кусты.

Вид у Ярослава Несметнова был достаточно многообещающий.

Решили потолковать о делах, которые, вероятно, допекают всех ребят на свете, будь они даже принцы.

– Учишься ты где? – спросил Несметнов. – Школа есть при дворце или в общую ходишь?

Принц вздохнул и сказал, что заниматься ему приходится дома, во дворце, уроков задают много, и готовить их приходится тоже со специальными учителями – придворными наставниками.

Ребята даже посочувствовали. Нелегкое это дело – заниматься с глазу на глаз с учителем одному, а вокруг даже и подсказать некому.

– Да, ребятам еще везде живется не ах, – согласился Тараска.

Гелька Пафнулин незаметно толкнул его локтем в бок и показал глазами на принца.

– У нас-то, положим, – сказал он, – давно уже счастливое детство.

– «Счастливое»!.. – Тараска усмехнулся. – Больше получаса купаться не дают. Иди ты знаешь куда!..

Гелик обиженно отошел, показывая всем глазами, что Тараска ведет себя нетактично при принце. А тот заинтересовался:

– Куда ты, у-это, его погонял?

– Пусть к лешему свинячему идет, – охотно отозвался Тараска.

– У-это, хорошо. А у нас, когда хотят погонять, скажут:

«У-это, уходи в дыру желтых муравьев».

– Тоже неплохо, – одобрил Тараска.

Потом принц показал марки, на которых был его брат, король Джутанг. И когда ему дали справочник «Коротко о странах» и он увидел там флаг и герб Джунгахоры, то принялся пояснять ребятам, что там изображено. У джунгахорцев, оказывается, есть поверье, что лунные ночи, отраженные в море, рождают жемчуг, поэтому-то на двухцветном флаге Джунгахоры солнце красовалось посредине алой полосы, луна же была на верхнем синем поле. А на нижней синей полосе белела большая раковина с жемчужиной. И принц привел джунгахорскую пословицу: «Солнце светит с высоты всем, луна сопутствует бодрствующим, а жемчуг доступен лишь тем, кто не страшится глубин».

– Крепко завинчено, ловко сказано. Только кто его заиметь-то может, этот жемчуг? Небось тот, кто и не нырял сроду с головкой, – сурово заметил Несметнов.