Том 4. Личная жизнь. Рассказы и фельетоны, 1931–1946

Скандал в благородном семействе

Не знаем, насколько верно, но говорят, что Гитлер[78] поссорился с Муссолини[79].

Не то чтобы они окончательно поссорились, но говорят, что между ними пробежала черная кошка.

Причем ссора у них произошла на идеологической почве. Приходит Геббельс[80] к Гитлеру и в присутствии Риббентропа[81] говорит ему: «Ну и ну!»

И с этими словами кладет на стол старую газету. Гитлер говорит в присутствии Риббентропа:

— Что произошло? Не волнуйте меня.

Геббельс говорит:

— Как вам известно, я не любитель что-либо читать. Но вчера сижу в ванне и от нечего делать просматриваю старую итальянскую газету. И вдруг вижу... Что такое!.. Высказывание Бенито Муссолини о Германии... И там такие слова, что я не решаюсь вам вслух прочитать... Вот прочтите это место, и вы увидите, как вам начистил зубы ваш любезный друг Муссолини.

Гитлер говорит:

— Я сам гляжу против чтения и образования. Но раз дело доходит до зубочистки, то я потружусь — прочитаю это отмеченное вами место.

И с этими словами Гитлер берет газету и в присутствии Риббентропа вслух читает высказывание Муссолини:

«Как смеют немцы (пишет Муссолини) претендовать на мировое господство! Как смеют они ссылаться на свою древнюю культуру! Они ходили еще в шкурах в то время, как у нас в Риме были Цицерон[82] и Публий Марон Вергилий...»[83]

Прочитав это высказывание, Гитлер зашатался и говорит Риббентропу:

— Давай пошлем ноту Муссолини, который осмелился так сказать...

Пройдоха Риббентроп говорит:

— Давайте лучше вызовем Муссолини к телефону. И вы в короткий срок отведете свою душу.

И вот соединяют Гитлера с Бенито Муссолини. И Гитлер говорит: «Ну, — говорит, — Беня, не ожидал я от тебя такой гадости...»

И объясняет ему, в чем дело.

Муссолини с дрожью в голосе говорит:

— Извиняюсь, ошибся... Единственное, говорит, мое оправдание, что это мое легкомысленное высказывание было семь лет назад.

Гитлер говорит:

— Мне безразлично, когда это было. Но раз ты, собака, имел такое мнение, значит, и сейчас имеешь. И только со мной двурушничаешь. Благодари небо, что я сейчас занят, иначе от твоего Рима осталось бы одно воспоминанье.

Тут Гитлер вешает трубку и говорит всем присутствующим:

— Ну погодите, господа, когда-нибудь я ему всыплю! Я ему покажу, кто в шкурах ходил, а у кого был этот, как его... ци... ци... ну, этот, как его... цитрон...

Геббельс говорит:

— Цицерон... Оратор... А то у них в Риме был еще другой — Нерон[84]. Так он и вовсе Рим спалил...

Гитлер говорит:

— Вот и я ему спалю Рим. Вот и будет знать, кто в шкурах ходил...

Пройдоха Риббентроп говорит:

— Умоляю: не выносите сор из избы. Иначе нам будет труба... А вам, господин Геббельс, довольно стыдно подначивать.

Ничего на это Геббельс не сказал, только подло улыбнулся и вышел.

И Гитлер тоже ничего не сказал, только потребовал карту Европы и стал глядеть, где Рим находится.

Но тут вскоре прилетает на бомбардировщике запыхавшийся Муссолини. Плачет. Рвет на себе волосы. И просит прощенья.

Тут между двух пресловутых атаманов происходят ссора, шум и крики.

Но потом Муссолини все-таки вымолил себе прощенье, сказав, что он отмежевывается от своих слов.

На этом друзья разошлись, затаив друг к другу злобу и раздражение.

Своя рука — владыка

Генерал. Хайль, Гитлер... Имею честь доложить — принесли военную сводку... Разрешите отправить ее в печать?

Гитлер. Э, нет... погоди... Теперь я сам решил проверять эти сводки... А то печатают всякий вздор... Какие-то наши потери — печатают... Какие потери? Победоносная армия... прошла сквозь всю Европу... и вдруг — крупные потери на Восточном фронте... Чепуха... Вздор... Дай-ка сюда эту сводку...

Генерал. Извольте...

Гитлер (читает). Что, что такое?.. Сколько?.. За один день мы потеряли двести тридцать танков... Ай, это много, господа... Такую цифру я не могу опубликовать...

Генерал. А вы первую двоечку скиньте, вот оно и будет в меру — тридцать танков. Так сказать — нормально...

Гитлер. И то правда. (Поправляет.) Значит, мы потеряли тридцать танков... А не много ли мы потеряли, генерал? Все-таки тридцать танков за один день — это порядочная потеря. А?

Генерал. А вы правый нолик откиньте, вот оно и будет в самый раз... Три танка...

Гитлер. Ты находишь... Пожалуй, я тогда действительно нолик сокращу... В математике он все равно ничего из себя не представляет. Ноль... Так что его вполне позволительно отбросить. (Исправляет.) Итого мы потеряли три танка... Вот теперь бери сводку... Пусть печатают... Погоди, погоди... Ну куда бежишь... Государственное дело, а он бежит... Слушай, может это лучше, это не мы потеряли три танка, а они?

Генерал. Гениальная мысль, фюрер... Как всегда у вас... Действительно, пусть лучше это они потеряли... Что нам с противником церемониться...

Гитлер. Конечно, зачем нам с ним цацкаться... (Исправляет.)

Генерал. Ну просто гениально получилось, фюрер... Противник потерял три танка...