Том 4. М-р Маллинер и другие

— Дело обстоит так, Джо. После возлияний Смидли посещают приступы мании величия. Ему чудится, будто вернулись прежние деньки, когда у него и впрямь водились немалые деньжата. Пока он не просадил все на мюзиклы, которые не выдерживали более одного представления, на театральные ангажементы, на спектакли, которые никто не посещал, на чехословацкий балет и сезоны «Гранд-Опера» по английски. Было время, когда Смидли считался одной из самых примечательных фигур на Бродвее. Ни у кого не было столько неудачных проектов, сколько у него. Как только возникала очередная бредовая идея, безусловно обреченная на провал, незамедлительно обращались к Смидли. Это не могло длиться долго. Пять лет назад последние его несколько тысяч ухнули в дурацкую французскую комедию, которая шла с пятницы по воскресенье, и с тех пор у него не осталось ни пенни. Он живет на три четвертака в день, которые ему из милости выдает моя сестра Адела.

Она сделала паузу, и Джо, вцепившийся пальцами в подлокотники, ослабил хватку.

— Понятно, — проговорил он.

— Боюсь, я нанесла тебе удар.

— Да, пожалуй. Пойду выйду в сад, проветрю мозги.

— Мне следовало бы тебя подготовить.

— Какая разница, — тупо ответил Джо.

Он с поникшей головой вышел на террасу, и Адела, как раз в этот момент появившаяся на пороге из холла, проводила его удивленным взглядом.

— Это кто такой? — спросила она.

— А? — рассеянно отозвалась Билл. Ее мысли были заняты Джо, пережившим крушение своих надежд.

— Что это за странный молодой человек, который только что вышел?

Билл собрала силы для битвы.

— Молодой человек, о котором ты спрашиваешь, — ответила она, — нисколько не странный. Он абсолютно нормальный, уравновешенный молодой человек из породы тех, кто превратил Америку в процветающую страну. Это Джо Дэвенпорт. Если помнишь, мы как раз о нем недавно говорили.

Адела взвилась.

— Дэвенпорт! Тот самый! Что он тут делает? Кто его пригласил?

— Не я во всяком случае. Смидли.

Прекрасные глаза Аделы чуть не вылезли из орбит. Сейчас она была похожа на Луизу де Керуай в ее самые грозные минуты. Если бы кому-нибудь из бывших коллег эпохи немого кино случилось проходить мимо и увидеть ее лицо, бедняга вскарабкался бы на ближайшую пальму, и сманить его оттуда нельзя было бы ни за какие коврижки. Именно так она выглядела в те давние дни, когда входила в комнату режиссера со словами: «Мне надо сказать вам несколько слов, мистер такой-то».

— Я не ослышалась? Смидли? Смидли! Приглашает гостей в мой дом?

— Нет, не ослышалась. Получилось так, что они вчера познакомились и погуляли вместе, после чего Смидли зазвал его сюда на недельку-другую. Джо тебе понравится. Чудный парень.

— Ха-ха!

Билл посуровела.

— Теперь послушай меня, Адела, — сказала она. — Я предвидела, что ты, может, будешь не вполне довольна, и разработала свой план.

— А я разработала свой. Я прикажу Фиппсу вышвырнуть этого субъекта вон.

— Нет, не прикажешь. Ты окажешь ему гостеприимство по всем правилам. Примешь как родного. Именно как родного. Адела, мы с тобой вместе росли!

— Я постаралась с тех пор выстроить жизнь по-своему.

— Когда мы были детьми, — непреклонно продолжила Билл холодным тоном, — я время от времени запускала тебе за воротник червей, чтобы ты не зарывалась. Если ты будешь упрямиться и не примешь Джо как следует, я возобновлю эту практику.

— Сейчас не время шутить.

— Это правда, и тебе будет совсем не смешно, когда ты, показывая после обеда мистеру Глутцу твой сад, почувствуешь, как я запускаю тебе за ворот горсть червяков.

Адела задохнулась от ярости. Сорок лет знакомства с сестрой Вильгельминой давали ей неприятное основание считать, что эти слова — не шутка. Кое перед чем Вильгельмина могла остановиться, но диапазон таких шагов был крайне ограничен.

— Ты на это способна?

— Разумеется, способна. И заметь, я имею в виду не одного жалкого червячка, а целую горсть. Крупных, жирных, скользких червей, Адела. Липких, склизлых, ползающих. Холодных, грязных…

Адела капитулировала.

— Можешь не утруждать себя подробностями, — сдавленно выговорила она.

— Значит, ты все поняла?

— Я готова проявить лояльность по отношению к твоему дружку.

— Хорошо. Эй, Джо! — позвала Билл, подходя к стеклянной двери. — Зайди на минутку! Начинай репетировать свою лучезарную улыбку, Адела. Мне не терпится посмотреть, как она раскроит твою физиономию от уха до уха. И когда ты обратишься к гостю, пусть твой голос зазвучит как у горлицы, кликающей своего любезного. Джо, позволь мне представить тебе хозяйку дома. Моя сестра, миссис Корк.

Джо все еще стоял с понурой головой. Общение с природой, представленной апельсиновыми и лимонными деревьями, пальмами и ящерицами, мало помогло ему превозмочь отчаяние, мертвой хваткой державшее его за горло. Он как в тумане увидел перед собой нечто женского рода, крупных размеров и рассеянно поклонился в этом направлении.

— Здравствуйте, — произнес он.

— Здравствуйте, — с видимым усилием ответствовала Адела:

— Я только что сообщила сестре, что ты собираешься у нее погостить, — сказала Билл. — Она без ума от радости. Правда, Адела?

Повисла недолгая пауза.