Том 4. М-р Маллинер и другие

— Телефонную книжку. Там целая коллекция номеров блондинок, брюнеток, рыжих и отдельно — блондинок искусственных. Таковы факты, Билл. Джо — мотылек, порхающий с цветка на цветок и влюбляющийся в каждую встречную девушку.

— Разве это свойственно мотылькам?

— На него прямо удержу нет. Второй Дик Миллз.

— Второй — кто?

— Один парень, с которым я была помолвлена. Мы разорвали помолвку.

— Он был мотыльком?

— Да, Билл.

— И Джо тебе кажется таким же?

— Точь-в-точь.

— Ошибаешься.

— Вряд ли.

Билл воинственно распрямила плечи. Голубые глаза блеснули огнем. Хотя и не такая темпераментная, как ее сестра Адела, и не столь решительная в противостоянии тому, что казалось ей глупостью, как эта волевая женщина, Билл не была кроткой овечкой. Подобно Уинстону Черчиллю, она не могла мириться с тем, что не соответствовало ее взглядам.

— Что бы ты себе ни навоображала, крошка, позволь мне внести ясность в твои затуманенные мозги. Я абсолютно уверена, что вы с Джо просто созданы друг для друга. Я изучила вас обоих внимательно и любовно и пришла к выводу, что вы неотделимы, как яйца и бекон. В конце концов, мое дело — сторона. Но мне хотелось бы образумить тебя. Ты ведь меня знаешь. Я Старая, Верная. Зря не посоветую. А теперь ступай резать бутерброды. У меня от этой болтовни аппетит разыгрался.

Не успела Кей подойти к двери, как та распахнулась, и вошел Смидли. В пылу дискуссии о нем забыли. Смидли выглядел взволнованным.

— Куда это вы собрались? Уж не в просмотровую ли? — спросил он.

— Кей идет на кухню делать бутерброды, — ответила Билл. — Пора подкрепиться, а то мы лишимся последних сил.

— Тогда ладно, — с облегчением сказал Смидли. — Я боялся, что вы захотели посмотреть, как продвигается дело в просмотровой. Твои коктейли, Билл, оказали на Фиппса странный эффект. Он, как бы это сказать… отвязался, что ли. Все время останавливается, чтобы рассказывать неприличные истории.

— Ах, бедняга. Неприличные, значит?

— Крайне. Например, про стриптиз и блоху… — Он взглянул на Кей и запнулся. — Но это неинтересно.

— Я эту байку слыхала, — сказала Кей и пошла резать бутерброды.

Смидли потер лоб. Его моральный дух заметно ослаб. Лихорадка последнего вечера отняла у него все силы. Марку Аврелию, утверждавшему, что с человеком не случается ничего, что он не смог бы вынести, пришлось бы долго втолковывать эту идею Смидли Корку.

— Я обеспокоен, Билл, — сказал Билл.

— Ты всегда чем-нибудь обеспокоен.

— А что, разве причин недостаточно? Как подумаю, что заставило Фиппса взломать этот сейф! Он никак не может сосредоточиться. У него каша в голове. И такое обнаружилось, что просто диву даешься. Представляешь, когда я сюда шел, он пытался изобразить четырех гавайцев. Совсем свихнулся парень.

Билл кивнула.

— Следовало быть поосторожнее с коктейлями Вильгельмины Шэннон, — сказала она. — Беда в том, что мне трудно постигнуть всю свою мощь.

— Мало того, что он волынит. Еще и шуму наделал. Хохочет, как ненормальный. Как бы Аделу не разбудил!

— Ее комната на другом конце дома.

— Тем не менее.

Билл покачала головой.

— Я, конечно, крепка задним умом, — сказала Билл. — Надо было дать Аделе снотворного. Это бы… — Она не договорила. — Господи!

— Что такое?

Билл пошарила в кармане брюк и вытащила белый пакетик.

— Это порошок «Микки Финн», — возвестила она. — Мне его дал знакомый бармен с Третьей авеню. Поделился личным запасом. Сказал, что когда-нибудь он мне пригодится. И был прав. Я хотела бросить его в стакан на тумбочке Аделы и забыла.

— А теперь поздно.

— А теперь поздно, — повторила Билл. — Слишком поздно, слишком.

Голос ее дрогнул. Из-за двери донесся гомерический хохот. Она взглянула на Смидли, он с испугом взглянул на нее.

— Вот паршивец, — сказал Смидли. — Это Фиппс.

— Может, гиена? — переспросила Билл.

Но то был Фиппс. Он вошел в сопровождении Джо, от души и в то же время по-театральному смеясь, как хор в старомодной комической опере. В руках он держал поднос, с которым подошел к дивану, выбрал бутылку и уселся, откинувшись на подушки. Стало ясно, что идею насчет сейфа он отложил на неопределенное время и решил предаться отдыху в хорошей компании.

ГЛАВА XII

— Всем привет! — беспечно произнес Фиппс и отпил прямо из горлышка. Очевидно, опасения по поводу природной неспособности организма справиться с большими количествами спиртного его уже не тревожили. Вино веселило, крепкие напитки возбуждали, и это Фиппсу нравилось. Когда душа просила веселья, Джеймс Фиппс обращался к вину, а когда возникала потребность возбудиться, приходила очередь чего покрепче.

— Всем привет! — сказал он. — А сейчас я вам покажу четырех гавайцев.