Том 4. Наша Маша. Литературные портреты

– Сейчас будет цирк! Буду тигра в рот совать… Буду кормить. Буду мясо давать. Не бойтесь, не бойтесь!

Обращается ко мне:

– Испугайся! Папсинька, раскинь вот так руки и «ох» вот так!

. . . . .

На днях в Зоопарке. Семейство жирафов в двух загонах-клетках. В одном – самец, в другом самка и жирафенок.

Машка про жирафа-отца:

– Как ты, папа! Да? В другой комнате.

. . . . .

Вчера была в Русском музее на выставке ленинградских художников.

Смотрела с удовольствием.

– Папочка, запиши! Запиши вот эту!

Кое в чем наши вкусы совпали.

30.9.61.

Дочитали «Часы». Слушала до конца хорошо.

Но не все еще держит ее память. То и дело перебивает меня, задает вопросы.

– Это кто? Петька?

– Какой Петька? Это же о Пятакове речь идет!

Не сердиться надо, а писать понятнее!..

. . . . .

Прибегает к маме.

– Мама, загадка!

– Что такое?

– Угадай, что такое «грузинская чепуха»?

– Не знаю.

– Наш обед!

В этом нет никакой дерзости и ни малейшей попытки унизить кулинарные способности мамы или бабушки. Третьего дня и вчера у нас на обед был грузинский суп чихиртма. Вот эта чихиртма (которую, кстати сказать, Машка очень любит) и превратилась в чепуху.

. . . . .

Нашел старую заметку. Летом в Дубулти стоит в саду под балконом и скандирует:

Ма-моч-ка!
Ско-ро ли
Мы пой-дем
На мо-ри?!

И так каждое утро.

2.10.61.

Вчера весь день провела без меня. Гуляла с мамой и с Толей. С Толей, говорят, ссорилась из-за велосипеда. «Я, я!» – «Нет, я!»

На моих же глазах, то есть в моем присутствии, была с Толей нежна.

Вечером я показывал «кино»: «Снегурочку», «Трех медведей» и «Упрямого котенка». Машка сидела на одной скамеечке с Толей, держала его за талию.

А он все рвался от нее, оглядывался, ему интересно было посмотреть, что я делаю с аппаратом и как это кино получается.

Утром они с Машей играли в школу, писали цифры. Вечером повторили эту игру у меня. Учителем на этот раз был я.

Толя, кажется, впервые попал в мою комнату. Оглядел со страхом и уважением мой большой книжный шкаф и спрашивает:

– Алексей Иванович, это вы все эти книги написали?

– Нет, это не я написал.

– А что? Это все еще надо вам написать?

По-видимому, решил, что это одни переплеты стоят, а я должен заполнить их – стихами, сказками, рассказами и арифметическими задачами.

. . . . .

Сегодня оба проспали. Машке – той ничего, а Толя опоздал в интернат. Узнав, что опаздывает, плакал.

. . . . .

Все еще стоит бабье лето. За открытым окном – солнце, голубое небо.

Мама и Маша собираются к Мариинскому театру – заказывать Маше стельки для ее плоскостопиков.

. . . . .

Все чаще: «А помнишь?» или: «А помнишь, когда я была маленькая?»

Сегодня за завтраком:

– Помните, когда я была маленькая, у нас скатерть загорела?

– Не загорела, а прожгли, наверно, скатерть, Маша?

– Да. Прожгли. Вот такая дырка была! Помните?

Помним. И нисколько это нас не радует. А для нее это счастливые воспоминания детства.

. . . . .

Но и о будущем тоже думает.

В планы ее входит – быть одновременно: медицинской сестрой, балериной, художницей и учительницей.

Сегодня видела, как наш Кисо вышел за окно на железный карниз.

– Он не убежит? Не упадет?

И сразу же:

– А помнишь, как наш кот убежал и у какой-то балерины нашли его?!

– Помню. Это ты нашла его.

Задумалась, ушла в себя. Говорит с улыбкой:

– Папа, а? А вдруг я тоже буду балериной и вдруг ко мне тоже чужой кот придет?!

Мерещится целая заманчивая картина.

3.10.61.

Учим ее быть доброй, вежливой, отзывчивой, помогать людям. Осуждаем жадность и скупость. И плоды воспитания зреют, так сказать, на глазах.

Но вот Машка приходит в сад, на детскую площадку. Там – железная четырехместная качалка. Сидят три девочки лет по шести, лениво покачиваются.

– Папочка, можно мне покататься?

– Покачаться?

– Да, покачаться…

– Иди. Пожалуйста.

Идет. Вежливо говорит девочке, которая одна сидит на скамеечке:

– Девочка, можно мне с тобой покачаться?

Та – нос кверху:

– Нет!..

Машка вспыхивает, стоит еще полминуты и возвращается.

– Ты что?

– Девочка не разрешила.

Так не один раз бывало. Вот это уж воистину плохо воспитанные девчонки. Глядишь – и Машке понравится, и ей захочется проявить самовластие. А еще хуже – ханжа вырастет. И это уже бывает:

– Нехорошие девочки.

– Ну, они глупые, – скажешь ей, – их не научили.

– Что ты! Папа! Им же уже по шесть лет!

Рядом с нами сидит старуха с младенцем на руках.

Смотрит на Машку и говорит:

– Какая-то она у вас очень уж застенчивая.

– Лучше, – говорю, – бабушка, пусть будет застенчивой, чем нахалкой.

– А вот это правда!..

. . . . .

Пьет сегодня утром молоко. Встречает меня возгласом:

– Папочка, ты бы знал!

– Что такое?

Всплескивает руками:

– Ты бы знал!

– Да что? Что случилось?

– Сколько мне пенок попалось!

. . . . .

Кажется, осень наконец постучалась в окно. Небо сегодня пасмурное. Но мама и Маша собираются в Михайловский сад…

5 ЛЕТ 2 МЕСЯЦА

4.10.61.

Сегодня к четырем старым профессиям прибавилась пятая: хочет быть газовщицей.

– Я всем хочу быть! – заявила она мне.

. . . . .

Разговор о фифах и труженицах.

Я довольно часто употребляю это слово – «фифа».

Машка заинтересовалась:

– Папа, а что такое фифа?