Том 4. Педагогические работы 1936-1939

Затем очень прошу, товарищи, в самую глубину вашей души смотрю с просьбой, — не нужно меня хвалить, потому что это может меня испортить, как лишние похвалы портят многих детей. Всегда в похвале нужно быть особенно осторожным. (Бурные аплодисменты).

А. С. Макаренко. — Мне было подано много записок. Большинство записок касается одного вопроса — просят рассказать о моей жизни. Мне легко это сделать, потому что жизнь моя очень проста.

Я учитель, сын рабочего — маляра-железнодорожника. Учительствую с семнадцати лет. Батька у меня был очень строгий и противник образования. Поэтому я получил образование только низшее и начал учительствовать в 1905 г. в железнодорожной рабочей школе того самого вагонного завода, где работал мой отец.

Только в 1914 г., через 9 лет, уже после смерти отца, я смог поступить в педагогический институт и окончил его в 1917 г.

С 1917 г. я опять учительствовал в той же школе, что и раньше, но я был уже директором школы. Это вагонный завод в Крюкове. Меня привлекло туда то, что там была очень знакомая мне среда, так как буквально все рабочее общество, до одной семьи, было мне известно.

Я в этой школе был до Деникина. Во время Деникина мне пришлось оттуда уйти. Я пошел в народную школу в Полтаве учителем. Там я проработал год, когда мне предложили колонию им. Горького — я ее взял.

В этой колонии я работал с 1920 по 1928 г.

Мне пришлось уйти оттуда из-за разногласий с Наробразом. Я, может быть, еще боролся бы и не уходил, если бы в это время я уже целый год параллельно заведовал коммуной им. Дзержинского, открытой ГПУ.

Я ушел в коммуну им. Дзержинского, потому что ГПУ всецело приняло мою систему, и мог работать там более эффективно. Само собой разумеется, что большинство горьковцев, оставшихся в колонии им. Горького, перебежали ко мне в коммуну им. Дзержинского (аплодисменты), так что с этой стороны ребята начало не потеряли.

В коммуне Дзержинского я ботал 8 лет. В прошлом году, после постановления ЦК партии о ликвидации беспризорности, меня командировали в Киев для руководства всей воспитательной работой всех колоний НКВД Украины. Всего там 14 колоний. Эта работа меня не удовлетворяло так как, сидя в одном месте в канцелярии, я чувствовал себя непривычно. Я привык иметь дело с живым материалом.

Сейчас я упросил свое начальство и мне дали колонию. В Киеве строится образцовая колония, которая должна быть чем-то вроде коммуны им. Дзержинского. Мы ходатайствуем, чтобы ей дали имя Павла Петровича Постышева. Меня это дело увлекает. Правда, опять придется с начала начинать, но мне интересно, какое теперь будет начальство. Я думаю, конечно, воспользоваться помощью дзержинцев.

Тут есть много записок о коммуне Дзержинского в Харькове. Если я начну рассказывать о коммуне Дзержинского, то вы и до утра не уйдете отсюда. Это, конечно, очень большое и чрезвычайно интересное дело. О нем в 2-х словах не расскажешь. Это та самая коммуна, которая, может быть слышали, производит лейки-фотоаппараты.

Коммуна Дзержинского прекрасно организована в смысле материальном. Прекрасное здание, живут они богато, но живут на свой отчет — от государства ничего не получают. Наоборот — они государству дают ежегодно 8 миллионов чистой прибыли. Производят они эти самые «ФЭДы». Завод у них, конечно, по сравнению с вашим, изящная коробочка, но производств серьезное. Требуется большая точность. Это ново и интересно для ребят, особенно оптическая часть требует страшно много всяких знаний, в том числе и математических.

Имеется у них 10-летка, все они оттуда выходят, получив полное среднее образование, и большинство из них уходит в вузы. Всего из коммуны Дзержинского только одних студентов в вузах сейчас — в Москве, Харькове, Одессе и т. д. — 86 человек. Кто не идет в вуз, выходит мастером высокой квалификации, обычно 6-го, 7-го, иногда 8-го разряда.

У них свой интересный быт, но в общем повторяющий ту же систему, которая описана в «Педагогической поэме». В коммуне этой есть и девочки, и мальчики.

Иногда спрашивают о судьбе героев «Педагогической поэмы».

Нужно вам сказать, что в книге почти все фамилии даны без изменения; кроме тех, относительно которых неловко было назвать фамилию — это те, которые попадались в воровстве и т. д.

Где они сейчас? Почти со всеми я имею связь, правда не регулярно, потому что многие уехали очень далеко.

Задоров полгода сидит в Туркменистане, где строится большой совхоз им. Сталина — он работает там инженером-мелиоратором. Остальные полгода он сидит в Москве и подготовляет свою деятельность на дело. Он работает здесь в каком-то научном институте.

Братченко я потерял. Он окончил ветеринарный институт и уехал с каким-то полком в Сибирь. Потерял его не только я, но и другие мои ребята.

Карабанов работает у меня, заведует Винницкой трудколонией НКВД им. Косиора. Он беспризорным не изменяет.

Работает в нашем ведомстве пом. управляющего Днепропетровской колонии НКВД Марк Шейнгауз, если вы помните из 3-й части моей книги, — такой мальчик с хорошими глазами. Ему такая работа также удается.