Том 4. Перед историческим рубежом. Политическая хроника

В октябре 1905 года российский пролетариат сапогом своим наступил на священнейшую самодержавнейшую корону царскую. Конституционный манифест 17 октября и есть отпечаток пролетарской подошвы на золоте Мономаховой шапки. Уж сколько бы ни лгали реакционные историки и либеральные политики, этого факта им ни залгать, ни вытравить со страниц истории не удастся! Был, был такой день и час, когда Николай II, сжавшись в комок под тяжелым пролетарским каблуком, подписывал дрожащею рукою торжественную бумагу о правах и вольностях народных.

Надо, однако, прибавить, что перед октябрем и во время октябрьской стачки рабочий класс еще не был в своей борьбе совершенно одиноким. Он стоял в первом ряду, под самым жестоким огнем, но за ним тянулись нестройные толпы его союзников и полусоюзников.

Тяжело, точно медведь, пробуждающийся после зимней спячки, ворочалось многомиллионное крестьянство. "Земли поболе, податей помене!" стоном раздавалось над деревней российской. И грозная опасность крестьянского восстания трепетом наполняла души царской бюрократии и удесятеряла силы пролетариата.

В городах теснее всего примыкали к рабочим широкие круги интеллигенции. Школа, университет, литература, наука, пресса, — все, чем живет, кормится и дышит интеллигенция, — самодержавием попрано, исковеркано, ограблено. Гибель царизма, демократический строй, развитие техники и культуры, вот что лишь могло бы обеспечить интеллигенции свободу, достаток и полный расцвет. И она горячо сочувствовала рабочим, подхватывала их демократические лозунги, поддерживала, чем могла, их стачки и демонстрации.

Но даже и капиталисты в этот первый период революции не выступали открыто против пролетариата, а в некоторых случаях и прямо поддерживали его. Самовластье сатрапов-губернаторов, лихоимство, государственная бесхозяйственность и бестолочь, невежество и бедность народа, все это и капиталистам стало поперек горла. Они весьма хотели посбить спеси с чиновничества и прибрать государственное хозяйство к собственным рукам. "Своими революционными действиями рабочие устрашат царское правительство, оно обратится к нам за поддержкой, а мы заключим с ним конституционный контракт, выгодный для нас" — так рассуждали представители капитала. И пока что снисходительно относились к политическим выступлениям пролетариата, нередко даже выплачивали рабочим за стачечные дни.

Всего удивительнее, однако, что даже многие помещики не без симпатии относились в эти недавние времена к стачкам и демонстрациям городских рабочих. Но и этому были свои причины. У господ дворян давно имелся свой зуб против правительства: во-первых, оно — на их взгляд — слишком щедро покровительствовало промышленникам и слишком мало пеклось о землевладельцах. Во-вторых, царская бюрократия вознеслась уже слишком высоко и нередко без всякой церемонии наступала даже на дворянские мозоли. В-третьих… в-третьих, стачки городских рабочих не причиняли помещикам ущерба: только бы сельские рабочие оставались тише воды, ниже травы.

III. Мнимое единодушие

Словом, казалось, все — против царского правительства, все — за свободу. Да недолго длилось это мнимое единодушие: без году неделю.

Первым оскалил клыки помещик. Слишком уж зловеще зашевелились у него под боком мужички. Гарью запахло в деревне: это выкуривали дворян из насиженных гнезд. "Казаков! Штыков! — завопили вчерашние земские либералы: — где власть? чего дремлет? подавайте нам сильную власть! Если политическая свобода означает для нас лишение земли, — к чорту свободу! Да здравствует самодержавная нагайка!"

Вслед за помещиком в ожесточение пришел капиталист. Конституционный манифест добыт, а рабочие не успокаиваются. Объединяются, волнуются, создают свои Советы Депутатов, самовольно сокращают рабочий день, призывают к продолжению борьбы, дезорганизуют производство, ущербляют барыш. "Довольно! Нужен порядок! Необходима сильная власть!"

В это время, т.-е. между октябрьской стачкой и декабрьским восстанием 1905 г., образовались две буржуазные партии: кадетская, опирающаяся, главным образом, на «солидную» интеллигенцию, и октябристская, состоящая из крупных капиталистов и отчасти помещиков.

Кадеты говорили: "Крестьяне! не прибегайте к революционным мерам. У нас уж есть конституция. Мы вам добудем землю мирным путем, через будущую Государственную Думу. А вы, господа помещики, не приходите в отчаянье: за вашу землю мы вам заплатим полноценной монетой из народного кармана!"

Октябристы говорили: "Капиталисты и помещики, объединяйтесь! Против рабочих и крестьян! В защиту прибыли и ренты! Мы — за правительство, правительство — за нас!"

Социал-демократы говорили: "Ложь, будто у нас есть конституция. Полиция, бюрократия, армия, а значит и вся власть по-прежнему в руках царя. Ложь, будто помещики мирно уступят свои владения. Только революционной силой можно вырвать у царя власть, а у помещиков — землю".

IV. Кто оказался прав?