Том 4. Перед историческим рубежом. Политическая хроника

"Россия задыхается от централизации". — Еще Феденька Кротиков^* знал корень зла, еще он находил, что необходимо «децентрализовать», т.-е. радикально эмансипировать помпадура от опеки законов. Конечно, помпадур никогда не был в этом отношении стеснен и всегда знал, что по времени и закону бывает перемена. Но теперь он почувствовал неумолимую потребность в экстренной широте движений, энергии захвата и стремительности атак. Ибо враг неутомим. Крамола приобретает бесчисленные разветвления и проявляется время от времени в актах, захватывающих начальственное дыхание. Прежним «правителям» приходилось искоренять либеральный "Сеничкин яд"^*, укрывавшийся либо в акцизном ведомстве, либо в Земской Управе, — да еще время от времени совершать крестовые походы против мужиков, становившихся по этому случаю на колени и заявлявших: "Нечего с нас взять! Нас и уколупнуть негде!". И в те времена требование полной и безусловной децентрализации было, в сущности, простым проявлением капризной помпадурской похотливости. Энергичный помпадур, один из тех, внутри которых "скрывается молния", встречал тогда препятствия не столько в наличности закона, сколько в отсутствии врага. Тогдашний "помпадур борьбы" пытался, если помните, даже вызвать сатану — увы! тщетно. — Чтобы померяться с ним силами, — теперешний нимало не нуждается в столь фантастических предприятиях. Прежде всего значительно расширился круг действия "Сеничкина яда". Затем, — что гораздо важнее, — мужик, коленопреклоненно жалующийся, что его негде уколупнуть, отодвинут на задний план городским рабочим, который не только не становится на колени, но и не снимает шапки, не только не ограничивается указанием на то, что его негде уколупнуть, но и отрицает самое право «уколупывать» его, отрицает помпадура, как носителя этого права, отрицает самый порядок, произрождающий помпадуров.

Да и мужик все более и более становится подозрительным. То цельное крестьянское миросозерцание, ось которого составляла идея: "Без этого — нельзя", расползается во все стороны. Мужик развращается.

С какой горечью отмечает этот процесс либерально-православный саратовский помещик в "С.-П. Вед.". "Нет Руси, гибнет Русь! — Ни костюм, ни песни, ни разговор, ни интересы жизни — ничто не напоминает русского характера, русской широкой души… Нелюбовь к земле, тяготение к городу, вечное недовольство жизнью (нечто страшно опасное во всех отношениях, — замечает г. помещик)… — вот думы народные!" Солдатчина не только не воспитывает мужика, наоборот, вносит в деревню разврат. "Солдат, вернувшийся в деревню, — самый недисциплинированный общественный элемент, никого не уважающий, ничем недовольный и, главное, совершенно отвыкнувший от церкви. Потом следует, — жалуется саратовский народоволец, — жизнь на фабрике, совершенно безнадзорная в нравственном отношении; потом бедность, отчасти переселенческое движение, коснувшееся и центра — вот все это вместе и влияет на народную жизнь…" Нет Руси, гибнет Русь!

На ту же совершенно "безнадзорную в нравственном отношении" жизнь крестьянства жаловался недавно в ливенском земстве гл. Епифанов, предлагавший учредить "попечительство о народной религиозно-нравственности". "Крестьянское население с каждым годом и каждым часом выходит из надлежащего своего быта"… Отхожие заработки, "бесконтрольное религиозно-нравственное поведение" — все это вконец «портит» крестьянскую молодежь. "Такая жизнь крестьянства, — прорицает земский Катон^*, - не поведет к хорошему, и в недалеком будущем образуется массовый пролетариат крестьянства".

Да, и отхожие заработки, и «безнадзорная» жизнь в городе, и даже солдатчина, все это разлагает священную «полусоциалистическую» общину, великий устой азиатской деспотии, разлагает стихийно, фатально — и тем вырывает почву из-под ног царизма… И ни "попечительство о народной религиозно-нравственности", проектируемое темным ливенским земцем, ни "общественная веялка", предлагаемая во спасение Крестьянским Союзом Партии С.-Р., - ничто не остановит этого процесса. Крестьянское население с каждым годом и каждым часом выходит "из надлежащего своего быта…"

Рабочий бунтует, бунтует мужик.

При таких затруднительных условиях помпадуру приходится божьей грозою носиться над "вверенной ему губернией". Вызвать в кои веки сатану для состязаний можно было, в сущности, и с соблюдением уставов и обрядов делопроизводства. Другое дело — стоять и день и ночь лицом к лицу с врагом, который неистощим в формах борьбы, неутомим в нападениях и неистребим по своей численности. Тут закон может только парализовать, обряды делопроизводства могут только тормозить, — и «проблема» децентрализации, т.-е. помпадурской разнузданности, встает, как категорический императив.