Том 4. Перед историческим рубежом. Политическая хроника

Весь в поту гофмейстер Родзянко, "вяще изломившись", извинялся перед его высокопревосходительством и грозил крайней левой всеми председательскими громами. Когда это не подействовало, Родзянко решил совершить массовое исключение левых депутатов, — единственный в своем роде парламентский локаут. Всего месяц перед тем петербургские заводчики подвергли экономическому локауту несколько десятков тысяч рабочих за стачку протеста. Что мудреного, если октябристский председатель додумался подвергнуть парламентскому локауту рабочих депутатов за обструкцию негодования. Октябристы, которые только что уклонились от участия в бюджетной стачке, охотно поддержали бюджетный локаут. Прогрессисты — те самые, что вносили предложение о депутатской неприкосновенности — голосовали за исключение 21 депутата. А кадеты? Кадеты воздержались. Они сохранили за собой право зубоскалить задним числом по адресу переусердствовавшего Родзянки, но когда крайняя левая изгонялась из Думы на 15 заседаний, на все время важнейших бюджетных прений, кадеты не возмутились, не протестовали, нет, — они воздержались. Кары налагались по наказу, сочиненному одним из Маклаковых, — не тем, а их кадетским Маклаковым. И эти кары, как оправдывалась «Речь», "автоматически должны были следовать за обструкцией". Что значит автоматически? Лишь то, что бюджетолюбивое большинство неизбежно должно было принять насильственные меры против справедливо возмущенного левого крыла. Но при чем же здесь оппозиция? Что могло кадетов толкать к молчаливому одобрению репрессий, кроме бескорыстного подхалимства? И далее. Если Родзянко не удовольствовался исключением обструкционеров на один день; если изгнанием их на 15 заседаний он хотел сказать, что последние отголоски мощной речи Горемыкина должны замереть в Таврическом дворце, прежде чем через порог его смогут снова переступить дерзновенные, — то почему обязаны были с этим чудовищным избытком раболепия мириться кадеты? Что вынуждало их? Ничто, кроме сервилизма (лакейства), — стремления напомнить сферам, что они, кадеты, — партия порядка. А в то же время для своей радикальной галерки они писали, что в сферах насмерть перепугались кадетской бюджетной тактики, и что там уже "шли предварительные разговоры" о роспуске Думы (сам Милюков подслушал у замочной скважины!). Но дорогу кадетам перебежали социал-демократы: они испугали прогрессистов, они ожесточили сердце октябристов, — и таким образом обеспечили правительству бюджет. Но кто же угрожал бюджету? Все те же октябристы. Отказавшись наотрез от демонстративной отсрочки обсуждения бюджета, они готовы были будто бы голосовать против самого бюджета или против его решающих составных частей. Это ли не чудеса в решете? А в сферах уже бессарабский цыган закидывал медный пятак на орла или решетку: распускать Думу или погодить. Если за два дня перед этим кадеты жаловались, что именно октябристы не позволили им приступить к серьезной бюджетной борьбе, то теперь вдруг оказалось, что социал-демократы помешали им совместно с октябристами нанести бюджету сокрушающий удар. А между тем сами кадеты до последнего момента колебались: голосовать ли им за бюджет в целом или против бюджета. Только мужественное поведение крайней левой; только огромное впечатление, произведенное обструкцией в стране; только брезгливое возмущение, вызванное во всех порядочных людях трусливо-предательскими маневрами кадетов, заставили эту партию впервые голосовать против перехода к постатейному чтению бюджета. Но увы! — на фоне только что учиненного парламентского локаута это выступление превратилось в бессильный полупокаянный жест отступника, который завтра же готов начать порочный круг своей политики сначала.

* * *

Кадеты сами позаботились о том, чтоб облегчить демократии политические выводы из событий. "В сравнительно малых размерах, — писала «Речь» после Родзянкина локаута, — перед нами, в сущности, прошло за три последние дня повторение того же, что случилось за три последние месяца 1905 г.". Сперва — общие совместные действия демократии и либерализма. Затем — изолированные действия пролетариата. "А в результате — декабрьские дни и разгром общего освободительного дела".

Девять лет почти кадеты имели для размышления, но неизреченная либеральная ограниченность до сих пор не позволила им понять, что декабрьские события с железной необходимостью вытекали из октябрьских. Никто не властен был убрать с общественной арены только что пробужденные народные массы, те самые, что привели к октябрьскому манифесту, а следовательно, никто не в силах был предупредить конфликт. Если б социал-демократия и юркнула в политическую подворотню, она не предупредила бы декабрьских событий, себя же покрыла бы бесславием, — т.-е. сделала бы то, что сделал либерализм.