Том 4. Перед историческим рубежом. Политическая хроника

Мы оставляем в стороне цинично-откровенный страх собственника перед "разнузданной кучкой анархистов, ничего не боящейся, даже виселицы…" Но и во всем остальном — какая поразительная смесь «долга» и личного «достоинства» с лакейской угодливостью и лестью! Какая гражданская отвага в этом стремлении торопливо укрыться от громов "Его Высокопревосходительства" от внутренних дел за спину "Вашего Высокопревосходительства" от финансов. Разве вы не видите Петра Ивановича Добчинского, который петушком-петушком бежит за экипажем "искренно и глубоко почитаемого и уважаемого" С. Ю. Витте и почтительно-торопливо докладывает ему, что если он, Петр Иванович, и прижил некоторые резолюции вне легального брака, то это ничего, "ибо все было так же, как бы и в браке": разве, в самом деле, "Ваше Высокопревосходительство не такой же представитель высшего правительства?" Разве вы не наши отцы, и мы не ваши дети?

О, это земское холопство и оппозиционное лакейство!.. Какие же египетские казни, какие российские скорпионы нужны еще для того, чтобы выпрямить, наконец, угодливо согнутую спину либерального земца, чтобы заставить его почувствовать себя не подручным "представителей русского правительства", но уверенным в себе работником народного освобождения!

"Искра" N 27, 1 ноября 1902 г.

Законная оппозиция беззаконному правительству

Иностранные газеты сообщают, что фон-Плеве^* надоели широкие благопожелания уездных сельскохозяйственных комитетов, и он предложил губернаторам обуздать зарвавшуюся земскую мысль и не позволять губернским комитетам выходить за пределы… сравнительной оценки методов удобрения. В таком "цыц!", брошенном с высот министерского трона, нет ничего неожиданного. Предполагалось, что комитеты оправдают "драгоценное доверие, им с высоты престола оказанное". Комитеты не «оправдали». Им предложено замолчать. Все последовательно.

В сущности, с первых же заседаний уездных комитетов стало ясно, что, вместо "оправдания доверия", произойдет суд земств над политикой бюрократического абсолютизма. Но — такова одна из ненормальностей нашей политической жизни — подсудимый оказался в роли председателя, который вправе закрыть заседание суда в любой момент. Конечно, подсудимый воспользовался своим правом.

Крайне поучительно отношение к комитетам тех газет, которые отражают «взгляды», излучающиеся из министерских канцелярий. "Гражданин"^* объявил комитеты "очагами оппозиционной болтовни". "Моск. Вед.", с годами не теряющие остроты взора, нашли среди комитетов лишь немногих праведников, которые не вверглись в "дебри самохвальства и либеральничания". Но комитеты нашли влиятельного покровителя в лице старой гетеры русской журналистики, А. С. Суворина^*. Правда, и "Новое Время" признало, что большинство комитетов можно упрекнуть в "некоторой горячности охватить слишком широко каждый вопрос". Но — оппозиция? — недоуменно спрашивает почтенная рептилия, — где? и кому? Просто "местные деятели работают потому, что им это поручено". А оппозицию им делать не поручено, значит, о ней не может быть и речи. Конечно, не обходилось без «болтовни». Были и бестактности, вроде "недовольства порядками, указанными Особым Совещанием". Было и либеральничанье и самохвальство. Но "в громадном большинстве случаев на болтовню таких деятелей никто не обращает внимания". "С какою замечательною деликатностью и с каким политическим тактом, — умиляется газета, — обсуждались, напр., вопросы в предварительном совещании председателей земских управ Моск. губ. Все, что могло подать лишь малейший повод к упреку, что земцы чего-либо домогаются от Особ. Совещ., тотчас было исключено из резолюции". Деликатные, почтительные, милые земцы! Добрая, снисходительная рептилия!

Точка зрения "Нового Времени", берущего под свою опеку земцев, угнетаемых Мещерским^* и Грингмутом^*, может быть формулирована так: Не беда, господа, что либеральный земец поиграет, это он от избытка преданности. Если он при этом слегка созорует, то и это "по поручению". Надо же застоявшемуся земцу дать время от времени политический моцион. Опасаться нечего: ведь все мы прекрасно знаем, что поступков отсюда никаких не произойдет.

Мы не утрируем. В N 9560 черным по белому напечатано: "Чем больше шансов, что так или иначе работа будет оставлена без внимания петербургскими канцеляриями, тем более чести труженикам, которые не страшатся подобной перспективы, а делают свое дело". И ту же мысль с восхитительной наивностью, переходящею в самодовольную наглость, высказывает значительная часть нашей провинциальной либеральной прессы.

Таким образом, предполагается, что сами земцы знают заранее о полной практической безрезультатности их дебатов и резолюций, но, "не страшась подобных перспектив", с достоинством упражняются в самодовлеющей гражданской гимнастике. Так ли это, милостивые государи?