Том 4. Пьесы и радиопьесы

Писатель. Он увидел его в полуоткрытом ящике стола.

Режиссер. Он выстрелил в Диего?

Писатель. Он выстрелил в Инес.

Режиссер. В женщину?

Писатель. Он медленно поднял револьвер, и когда раздался выстрел…

Снова гремит выстрел.

Инес упала на руки Диего.

Диего(безжалостно). Она мертва.

Режиссер. Ничего не понимаю. С какой стати Педро убивает женщину? Из нашей истории следует, что он должен убить двойника.

Писатель. Он убил женщину. Двойник и Педро берут мертвую женщину на руки, несут через весь зал и кладут на скамейку в нише. В нише темно, и Педро не может разглядеть, что изображено на картине, висящей над скамейкой. Оба стоят над убитой и смотрят на нее, на ее застывшее тело, на белое лицо и белые руки. В дальнем окне начинает сереть раннее утро.

Педро. Я убил.

Диего. Вы убили, потому что не хотели убивать. Вы стали убийцей, потому что боялись стать им.

Педро. Вы тоже ошиблись в расчетах.

Диего. Я никогда не ошибаюсь.

Педро. Что вы хотите этим сказать?

Диего. Вы поступили так, как мне хотелось, ваше преступление замыслил я. Женщина должна была умереть, ибо в ней причина преступления, совершенного мной.

Педро. Я, значит, был только орудием?

Диего. Топором, с помощью которого я совершил казнь.

Педро. Вы перехитрили меня.

Диего. Можете уйти. Вы мне больше не нужны.

Педро. Вы дьявол.

Диего. Нет. Но я знаю людей.

Молчание.

Педро. Я могу идти?

Диего. Пожалуйста.

Педро. Куда?

Диего. Куда хотите.

Педро. Меня арестует высший суд?

Диего. В конце концов, вы ведь убили человека.

Молчание.

Педро. Давайте выпьем это вино, и я уйду.

Диего(изображая недоверие). Вы хотите выпить?

Педро. За окном над городом встает утро, сударь. Давайте выпьем за это.

Режиссер. А дальше?

Писатель. Человек, которого мы назвали Педро, стоит перед своим двойником Диего, снова усевшимся за стол. Он смотрит на него. Потом тоже садится за стол, на котором стоят два стакана и кувшин с вином, уверенной рукой берет кувшин и наполняет стаканы.

Режиссер. И они пьют?

Писатель. Пьют оба. Диего смотрит на Педро, долго, неподвижным, угрожающим взглядом, глаза похожи на две ледышки, смотрит до тех пор, пока стакан не вываливается из его руки и не разбивается вдребезги.

Слышен звон разбитого стакана.

Он наклоняется над стаканом и падает головой на неподвижные руки. Педро вскочил со своего места. Свечи догорели, белые стены потускнели, на столе и на полу темнеют лужицы пролитого вина. Двойник, тяжело дыша, поднимает голову и откидывается на спинку кресла. Выражение его лица не меняется, глаза похожи на две ледышки. Педро обеими руками подхватывает умирающего и что-то кричит ему в ухо. Зал заливает мерцающее молочно-белое утро, оно несет с собой нарастающую угрозу.

Педро. Скажите мне правду.

Диего(медленно выговаривая слова). Наступило утро, не так ли?

Педро. Вы слышите меня?

Диего. Умирать легко… Я слышу ваш вопрос, правда, голос доносится издалека.

Педро. Вы знали, что я убью вас?

Диего. Я же сказал вам об этом.

Педро. А раз знали, тогда зачем освободили меня из тюрьмы?

Диего. Знать правду не всегда на пользу делу.

Педро. Я хочу знать правду.

Диего. Этой ночью я пришел к вам в камеру, чтобы умереть за вас. Но вы не взяли на себя мою вину.

Педро(тихо). Я не взял на себя вашу вину.

Диего. Сделай вы это прошедшей ночью, и вас бы освободили.

Педро. Освободили?

Диего. Именем высшего суда. Я бы охотно умер за вас.

Педро. Так решил высший суд?

Диего. На все его воля.

Педро. Вы говорите правду?

Диего. Вы этого хотели.

Педро. Теперь я убийца.

Диего. Вы убили Инес и меня. Я выпил вино, которое вы мне предложили.

Педро. Что вы за человек?

Диего. Такой же, как вы. Ни хуже ни лучше.

Режиссер. Он умирает?

Писатель. Он умирает.

Режиссер. Два убийства в течение десяти минут. Как в кино. Вы делаете успехи.

Писатель. А вам хотелось бы чего-то серьезного, основательного.

Режиссер. И Педро проснется.

Писатель(удивленно). Что вы хотите этим сказать?

Режиссер. Что это был только сон.

Писатель(растерянно). Как — сон?

Режиссер. Душевная неприкаянность, пучина сна, в которую он погрузился, холмистая местность, сливающаяся где-то там с унылыми горами и туманными озерами, — так, кажется, вы изволили выразиться, — затерявшийся в этой местности большой город, старинные дома, необычные фронтоны, выделяющиеся на фоне ночного неба, и все залито светом молодой луны — сплошь атрибуты ночи, когда просыпаешься от кошмарного сна. Вы же сами говорили: как во сне, все как во сне.