Том 4. Плачужная канава

(46) …на Неве из пушек палят: не то покушение, не то наводнение. – Пушечным выстрелом из Петропавловской крепости горожан исстари предупреждали о начале наводнения, а также о других экстраординарных событиях (прежде всего смерти государя), так как до постройки постоянных мостов через Неву сообщение между разными частями города, особенно весной и осенью, было затруднено. Ремизов подразумевает здесь также участившиеся с середины 1900-х гг. покушения на государственных деятелей.

(47) …с Гороховой и Загородного… – Гороховая, одна из первых улиц Петербурга, проходит между Адмиралтейским и Загородным проспектами в непосредственной близости от Буркова дома и является средней из радиально расположенных магистралей, которые сходятся у Адмиралтейства (две другие – это Невский и Вознесенский проспекты). Загородный проспект тянется от Владимирской площади до Забалканского (ныне Московского) проспекта и ограничивает участок, где помещается Бурков дом, с юга. Сохранился авторский экземпляр берлинского издания «Крестовых сестер» с наклеенным на форзаце рисунком Ремизова, изображающим план этой части города, куда включены три радиальные улицы, расходящиеся лучами от Адмиралтейства, Фонтанка, Загородный и Малый Казачий переулок с обозначением дома (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 1. Ед. хр. 112).

(48) Марсово поле – в начале XVIII в. здесь было топкое болото, из которого вытекали две речки Мья (будущая Мойка) и Кривуша (будущий Екатерининский канал; ныне канал Грибоедова). Петр I приказал осушить его и устроить луг для зверинца, затем на нем демонстрировали фейерверки, проводили военные смотры и парады, что и побудило назвать этот плац в честь бога войны. В XIX в. вплоть до 1897 г. на Масленицу и Пасху здесь устраивали гулянья с балаганами, сопровождавшиеся оживленной торговлей съестным (подробнее об этом см.: Петербургские балаганы. СПб., 2000).

(49) …на Пасху… – см. коммент. к с. 100.

(50) …Христос воскресе… –главный стих пасхального канона, исполняемый во время праздничной заутрени; на протяжении всей пасхальной недели верующие приветствуют друг друга его начальными словами; в это же время он обязательно включается и в чии отпевания.

(51) Дули – груши.

(52) Шептала – сушеные персики.

(53) Невская лавра – Александро-Невская Свято-Троицкая лавра, одна из самых молодых среди четырех лавр в дореволюционной России, была основана Петром I в 1710 г. на месте, где, по преданию, св. благоверный князь Александр Невский разбил шведов 15 июля 1241 г. В 1717–1722 гг. по проекту Д. Трезини была сооружена первая Благовещенская церковь лавры (всего в ней было одиннадцать храмов). Дальнейшее строительство продолжалось на протяжении почти всего XVIII в. 30 августа 1724 г. Петр собственноручно перенес сюда мощи Александра Невского, которые до этого находились в Рождественском монастыре во Владимире. Кроме Митрополичьего дома и других монастырских строений, в лавре было три кладбища.

(54) …праздничных меньше рубля не берет. – В праздничные дни, прежде всего на Рождество и в Пасху, обслуживающий персонал доходного дома (дворники, швейцары, полотеры и т. д.) обходил жильцов с поздравлениями и получал в ответ так называемые «праздничные» наградные деньги.

(55) Двугривенный – см. коммент. к с. 44.

(56) Богоявленье – см. коммент. к с. 109.

(57) …к братцу в Гавань… – Гаванью называется обширный участок западной оконечности Васильевского острова, одного из крупнейших в дельте Невы. Первоначально в этом районе предполагалось построить главный морской порт Петербурга, откуда и пошло название местности, однако из-за мелководья осуществить этот замысел Петра I ни в XVIII, ни в XIX в. так и не удалось. Упоминаемый здесь братец – довольно распространенный петербургский типаж. Далее, рассказывая о поездках Адонии Ивойловны на богомолье, писатель выстроит целый ряд подобных вымышленных им и действительно существовавших «блаженных», «святых» и «старцев», появление которых в тексте повести объясняется не только тем, что они пользовались популярностью в простонародной среде, но и исключительным интересом к сектантству на рубеже 1900-1910-х гг. в непосредственном литературном окружении Ремизова. Это явление в культуре начала XX в. подробно анализируется в монографии А. Эткинда «Хлыст» (М., 1998).