Том 4. Повесть о жизни. Книги 1-3

В редакции я захватывал просторный, затянутый ковром кабинет Кусковой и ее письменный стол. Иногда я засыпал за этим столом и минут через десять — пятнадцать просыпался отдохнувший и свежий.

Редакционный кот спал против меня на столе, поджав передние лапы. Изредка он приоткрывал щелочки глаз и добродушно поглядывал на меня, будто говорил: «Работаешь? Ну, работай, работай! А я еще часок подремлю».

Но однажды уши у кота задергались в разные стороны. Он посмотрел на меня зелеными, как ягоды крыжовника, глазами и сипло мяукнул.

Я прислушался. Далекая перестрелка рассыпалась по ночному городу и приближалась к редакции. По настойчивости огня было ясно, что это не случайная уличная перестрелка.

Тотчас же оглушительно зазвонил телефон. Говорил заведующий московским отделом.

— Началось разоружение анархистов! — прокричал он в трубку. — Особняки берут приступом. Хорошо, что вы в редакции. Я сейчас приеду, а вы пока сходите, милый, в особняк Морозова на Воздвиженке и посмотрите, что там творится. Только поосторожней.

Я вышел на улицу. Было темно, пустынно. Со стороны Малой Дмитровки, где анархисты засели в бывшем Купеческом клубе и даже поставили в воротах две горные пушки, слышались беспорядочные выстрелы.

Я прошел переулками на Воздвиженку к особняку Морозова. Все москвичи знают этот причудливый дом, похожий на замок, с морскими раковинами, впаянными в серые стены.

Сейчас особняк был совершенно черен и казался зловещим.

Я поднялся по гранитным ступеням к тяжелой парадной двери, похожей на бронзовые литые двери средневекового собора, и прислушался. Ни один звук не долетал изнутри. Я решил, что анархисты ушли, но все же осторожно постучал.

Дверь неожиданно и легко распахнулась. Кто-то схватил меня за руку, втащил внутрь, и дверь тотчас захлопнулась. Я очутился в полном мраке. Меня крепко держали за руки какие-то люди.

— В чем дело? — спросил я небрежно. Самый этот вопрос показался мне глупым. Никакого дела не было, а была явная бессмыслица. Она, как я догадывался, могла окончиться для меня большими неприятностями.

— Явно подосланный, — сказал рядом со мной молодой женский голос. — Надо доложить товарищу Огневому.

— Послушайте, — ответил я, решив отшутиться. — Времена графа Монте-Кристо прошли. Зажгите свет, и я вам все объясню. И, пожалуйста, выпустите меня обратно.

И тогда я услышал ответ, поразивший меня путаницей стилей.

— Ну, это маком! — сказал тот же молодой женский голос. — Ишь чего захотел — чтобы его выпустили. Вы, киса, большевистский лазутчик и останетесь здесь. Обещаю, что ни один волос не упадет с вашей головы, если вы не будете трепыхаться и балабонить.

Я рассердился.

— Принцесса анархии, — сказал я невидимой женщине. — Бросьте валять дуру. Вы просто начитались желтых романов. В вашем невинном возрасте это опасно.

— Обыщите его и заприте в левую угловую гостиную, — сказала ледяным голосом женщина, как будто она не слышала моих слов, — а я доложу товарищу Огневому.

— Пожалуйста! — ответил я вызывающе. — Докладывайте хоть Огневому, хоть Тлеющему, хоть Чадящему. Мне наплевать на это!

— Ой, как бы ты не раскаялся в своем нахальстве, киса! — сказала нараспев женщина.

Двое мужчин поволокли меня в темноте по коридору. На одном была холодная кожаная куртка.

Они молча протащили меня по нескольким коротким лестницам то вниз, то вверх, втолкнули в комнату, закрыли ее снаружи на замок, вынули ключ, сказали, что если я попробую стучать, то они будут стрелять в меня просто через филенку двери, и ушли, причем один добавил напоследок довольно мирным тоном:

— Разве так разведчики работают, большевистская зараза! Был бы ты у нас, я бы тебя научил.

У меня оказались с собой спички. Но я не решался зажечь хотя бы одну, чтобы осмотреться во мраке. Мало ли что может прийти в голову анархистам. Они сочтут огонь спички за сигнал и, чего доброго, действительно начнут стрелять через филенку.

Я потрогал филенку. Она была покрыта причудливой резьбой. Потом я нащупал стену, и меня всего передернуло, — я зацепил ногтем за шелковую обивку на стене. В конце концов я наткнулся на мягкое кресло с подлокотниками, сел в него и начал ждать.

Первое время эта история меня веселила. Анархисты явно приняли меня за подосланного разведчика. По-моему, это было совершенно глупо с их стороны, но тут уж я ничего не мог поделать. И что это за девушка? Голос показался мне знакомым. Я начал рыться в своей памяти и вспомнил, что однажды на митинге около памятника Гоголю выступала анархистка с таким же голосом. У нее была длинная черная челка, глаза жадно блестели, как у кокаинистки, и огромные бирюзовые серьги болтались в ушах. Ей не дали говорить. Тогда она вынула папиросу, закурила и прошла через толпу, покачивая бедрами и презрительно усмехаясь. Да, конечно, это была она.

Мне нравилось сидеть в удобном мягком кресле и ждать, что будет дальше. Я был уверен, что меня выпустят, как только я покажу свое удостоверение из «Власти народа».

Прошло больше часа. Издалека доносилась винтовочная стрельба. Один раз я услышал глухой раскатистый взрыв.