Том 4. Пришельцы ниоткуда

— Ну да, и что с того? — спросил Ассза. — Я взял ответственность на себя, и Совет одобрил мое решение.

— Так вот, судя по словам синзунки Ульны, синзунам было обещано, что именно они будут первыми людьми с красной кровью, которые встретятся лицом к лицу с мис-ликом. Синзуны горды и тщеславны. Боюсь, что они этого так не оставят.

— Их звездолет прекрасно вооружен, — поддержал его Ассерок. — И они знают путь через ахун.

— На нашей планете хозяева — мы, Ассерок, — ответил его отец. — Когда синзуны прилетали в первый раз, они отказались встретиться с мисликом под тем предлогом, что им, мол, надо подготовиться. Тссемлянин оказался более решительным. Тем хуже для них. В конечном счете, «Пророчество» обращено к нам, к хиссам, а не к синзунам! Мы не должны отвергать ничьей помощи, но возглавить борьбу

суждено именно нам! И если у синзунов есть оружие, у нас оно тоже имеется!

Аззлем нажал на кнопку на своем столе. Вспыхнул настенный экран, и мы увидели Лестницу человечеств. Перед моей статуей о чем-то спорили Ульна и трое синзунов. Остальные бегом направлялись к своему звездолету.

И тогда Аззлем произнес слова, которых никто не слышал на Элле в течение многих столетий.

— Боевая готовность номер один! — сказал он в микрофон. — Немедленно собрать Совет девятнадцати! Запрещаю взлет любому чужестранному — этот эвфемизм заставил всех улыбнуться, поскольку единственным чужестранным аппаратом на Элле был звездолет синзунов — летательному аппарату!

— Посмотрим, смогут ли они преодолеть силу концентрированных гравитационных полей! — добавил, повернувшись к нам, Аззлем.

Синзуны уже входили в Дом мудрецов.

— Пойдемте, встретим их, — сказал Аззлем. — Суйлик, Эссина, вы тоже: не считая моего сына, вы здесь единственные хиссы, побывавшие дальше Шестнадцатой вселенной.

Мы спустились в тот самый зал, где я впервые предстал перед Советом мудрецов. Я без стеснения уселся в заднем ряду между Эссиной и Суйликом. Все члены Малого совета, Совета девятнадцати, заняли свои места. Затем впустили синзунов.

Их было четверо: трое мужчин и девушка. Все они были красивы, стройны, светловолосы и довольно-таки высокого роста; на Земле они вполне бы сошли за шведов. Держались они холодно и высокомерно. На них сразу же надели шлемы-усилители.

Тот из синзунов, что был постарше, повернулся к Аззлему и начал свою речь: их позвали сюда с их далекой планеты, чтобы сразиться с легендарными мисликами, они явились с самым страшным и совершенным оружием, какое только могли изобрести их ученые, а теперь им говорят, что какое-то низшее существо с полудикой планеты уже восторжествовало над грозным врагом. Это неслыханное оскорбление для их планеты Арбор, и синзуны немедленно улетают, чтобы больше уже никогда не вернуться, если только шемоны не сочтут оскорбление слишком серьезным для того, чтобы его можно было забыть, и тогда уже... Пока же он требовал извинения и немедленного уничтожения статуи, установленной на одной ступени со статуей синзуна.

На протяжении всей этой диатрибы я наблюдал за Мудрецами. Их лица оставались совершенно бесстрастными. Ни малейшего признака недовольства! Зато рядом со мной Суйлик что-то злобно цедил сквозь свои острые зубы.

Аззлем ответил спокойно:

— Вы, синзуны, странные люди. Мы никогда вам не обещали, что именно вы станете первыми существами с красной кровью, которые сразятся с мисликами. Тогда мы еще не знали, что есть и другие человечества с красной кровью. Мы и сейчас не знаем, все ли человечества с красной кровью выдерживают излучения мисликов. Кстати, мы не придаем никакого значения первенству. Какая разница, кто будет первым? Этот предрассудок ушел с Эллы вместе с последним военачальником и последним политиком. К тому же вы, похоже, не понимаете, что для победы над мисликами нужно объединить силы всех человечеств мироздания, всех до единого! А пока мы боремся с ними в одиночку, или почти в одиночку, и каждый год теряем в этой страшной борьбе более ста тысяч хиссов. Тссемлянин имел мужество сразу же, без какой-либо предварительной подготовки, спуститься к мислику. Сделайте то же самое, и мы охотно добавим к вашей статуе такого же мислика, а то и двух или даже трех!

По рядам собравшихся прокатилась волна сдержанного смеха. Аззлем продолжал: