Том 4. Пришельцы ниоткуда

По неизвестной причине, прежде чем погибнуть, жители города тщательно закупорили свои дома. Единственной интересной находкой была очень низкая шестиколесная машина, попавшаяся нам в нескольких километрах от первой площади. Я уже собирался детально ее осмотреть, когда на нас снова напали мислики. Их были сотни, и они скользили в двух-трех футах над поверхностью. Даже подбитые нашими термическими пистолетами, они продолжали лететь по инерции, и нам стоило немалых трудов избегать столкновения. Затем мислики переменили тактику. Теперь они атаковали так быстро и так внезапно, что нам пришлось броситься ниц и открыть настоящий заградительный огонь, безбожно расходуя боеприпасы. Через несколько минут вся улица и ближайшие закоулки были нагреты до такой температуры, что ни один мислик уже не мог там появиться, и атака захлебнулась.

Мы печально присели на трехступенчатое крыльцо какого-то дома. Воздуха у нас оставалось на три часа — всего на три часа. Уже сказывалась усталость; сквозь прозрачный шлем я видел запавшие глаза и измученное лицо Уль-ны. Мы лишь изредка обменивались короткими фразами. Я прекрасно знаю, что в романах герои обычно выбирают для нежных признаний самые отчаянные ситуации, но могу тебя уверить, что нам было не до этого. Так мы сидели долго. Я даже задремал.

Вдруг Ульна резко меня встряхнула:

— Мислики! Они возвращаются!

На этот раз они возвращались ползком, огибая горы металлических трупов. Решив, что двум смертям не бывать, мы подпустили их как можно ближе и начали расстреливать в упор. Один мислик успел взлететь; мы с трудом увернулись, он с ходу проломил дверь, которая была у нас за спиной. Ульна бросилась в дыру, я — за ней. Мы очутились в обширной комнате с бесформенными обломками в тех местах, где, видимо, когда-то стояла мебель. Напрасно искали мы лестницу или лифт, чтобы проникнуть в верхние этажи. Если таковые и существовали, то они, наверное, давно обрушились. Зато мы обнаружили ход в низкий подземный туннель, где я мог идти только согнувшись. Вскоре стало ясно, что этот туннель тянется параллельно улице, только расположен под ней. Мы продолжали идти по нему, не обращая внимания на боковые ответвления: все они, как мы убедились, вели в такие же комнаты, как те, через которую мы вошли, голые или заваленные совершенно бесполезными для нас обломками. В тот момент мне было явно не до археологических изысканий!

Затем, почти неощутимо, туннель пошел под уклон. Мы не обратили на это внимания и продолжали идти как во сне, пока я с размаху не налетел на металлическую дверь. Дальше пути не было. Но на этой двери я впервые увидел барельеф — огненное колесо или стилизованное изображение солнца.

Только теперь, когда идти дальше было некуда, мы почувствовали всю тяжесть усталости. Вот уже десять часов, как мы были на ногах, и воздуха у нас оставалось всего на час. Машинально я взглянул на барометр, укрепленный на запястье моего скафандра: атмосферное давление уже не было нулевым, и термометр показывал двести шестьдесят пять градусов по абсолютной шкале. Значит, мы были в зоне, недоступной для мисликов. И здесь был воздух, но в ничтожных количествах. Его не хватило бы даже для того, чтобы пустить в ход легкие компрессоры, укрепленные у нас за плечами. Тем не менее это был добрый знак: быть может, за металлической дверью атмосфера была не так разрежена!

Мы начали лихорадочно осматривать дверь. В ней не оказалось ни замка, ни скважины, но я уже был знаком с более совершенными системами дверных запоров. Терпеливо, сантиметр за сантиметром мы ощупывали поверхность двери, поочередно нажимали на каждый луч солнца, пытались их повернуть. Все было тщетно. Прошло уже полчаса. Медленно, неотвратимо стрелка манометра кислородных баллонов приближалась к нулю.

Мы уже потеряли последнюю надежду, когда дверь вдруг со скрежетом распахнулась. Мы закрыли ее за собой; вторая, точно такая же дверь преграждала нам путь.

— Мы в шлюзовой камере, — пробормотала Ульна. — Быть может, за этой второй дверью есть воздух?

Мы попытались вспомнить, при каких обстоятельствах открылась первая дверь, и вскоре нам это удалось: нужно было нажать на верхний луч и слегка отвести его влево. И вот мы очутились в темной комнате, где барометр показывал почти одну эллийскую атмосферу. Я включил анализатор — его трубки покраснели одна за другой: кислорода достаточно, никаких ядовитых газов нет. Осторожно отвинтив окошечко своего шлема, я сделал первый вдох. Воздух был сухой и свежий, вполне пригодный для дыхания. Мы были если и не спасены, то, во всяком случае, получили отсрочку.

Зал был голым, пустым и, видимо, не имел другого выхода, кроме той двери, через которую мы вошли. Прежде всего мы поспешили освободиться от громоздких скафандров, тяжело давивших на усталые плечи. Совершенно измученные, мы растянулись рядышком на полу, погасили лампы и мгновенно уснули.